— Ну и ночка, — сказал полковник Аббес. — Ну и ночка, ну и ночка, — тупо повторял он. Потом взглянул на майора. — Ты хотел о чем-то спросить?
— О подробностях трагедии, конечно, если можно, господин полковник. О деле капитана де ла Крус… Я тяжело это пережил, такой болезненный удар…
— Что ж, — сказал Аббес. — Он жил, как герой, и погиб, как герой. Когда черный «паккард» преградил им путь, генералиссимус, несмотря на полученные раны, выскочил из машины и открыл огонь по этим мерзавцам. Де ла Крус пытался заслонить его своим телом, но упал сам с пятью пулями в груди. Прежде чем потерять сознание, лежа на шоссе, он успел увидеть, что генералиссимус застыл, как мраморное изваяние, и стоит под градом пуль, не падая на землю. Заговорщикам пришлось выстрелить двадцать семь раз, чтобы обезоружить генералиссимуса… Представляешь себе? Двадцать семь пуль! В этом есть что-то сверхъестественное.
— У них-то потери были?
— Не знаю. Откуда я могу знать? Странный вопрос. Конечно, были, раз стрелял генералиссимус. Несколько человек он, без сомнения, убил, а единственный уцелевший увез на черном «паккарде» трупы остальных бандитов и где-то их выбросил.
— На черном «паккарде»?
— Да. Но смотри помалкивай, не забывай, что о смерти генералиссимуса знают всего пять человек в Республике. Машину мы нашли на вилле генерала Диаса. В багажнике лежало тело генералиссимуса… Какое ужасное зрелище! Я не забуду его до конца своих дней. Мигель, ты не представляешь, как это было страшно… Я — солдат и видел немало смертей. Но там, в багажнике…
— Неужели генерал Диас оказался настолько безрассуден, что оставил машину возле своей виллы? Это же безумие.
— А где он должен был ее оставить? Капитан де ла Крус узнал генерала среди участников нападения. Мне все ясно. Покушение организовал Диас.
— Де ла Крус еще жив?
— Наверно, нет. Мигель, то, что я видел в багажнике, так страшно…
— В какой форме будет объявлено это трагическое известие?
— Понятия не имею. Республика еще не знает о смерти нашего отца и благодетеля. Завтра Рамфис скажет, что нужно делать. Я сразу же позвонил в Париж и сообщил Рамфису о смерти его великого отца. Он нанял самолет Эр Франс за двадцать восемь тысяч долларов и спустя полчаса уже летел к нам. Он не оставил нас в такую тяжелую минуту… А тут еще эта идиотская история с Мерфи. Генерал Эспайат должен был как-нибудь все уладить — таково было последнее поручение спасителя родины… Ты слыхал уже, что Рамфис по приезде отправился в тюрьму и быстро опустошил несколько камер…
— Многие из заключенных были арестованы задолго до покушения…
— Вот и прелестно. Разве это имеет значение? Ни малейшего, Мигель.
Раздался телефонный звонок. Аббес небрежно указал майору на аппарат. Тот снял трубку.
— Да, майор Паулино… Что? Давай его сюда!
Он повесил трубку и обратился к Аббесу.
— Попался этот шпик.
Меня привели в кабинет майора Паулино, предупредив, что там ждет сам полковник Аббес.
Я догадался, что человек за письменным столом, нервно похлопывающий волосатой рукой по стеклу, и есть Аббес. Рядом сидел, очевидно, майор Паулино.
— Вас зовут Мартин Гордон, и вы являетесь секретарем руководителя комиссии государственного департамента? — спросил майор.
— Мне кажется не совсем удобным, — сказал я, — что вы сидите, а я стою.
Майор взглянул на полковника.
— Можно сесть, — не слишком любезно пробормотал Аббес.
— Вас зовут Мартин Гордон, — повторил майор.
Я бросил на письменный стол свой паспорт.
— Ничего подобного. Я сразу понял, что произошла ошибка, и пытался втолковать это двум идиотам, которые меня задержали.
Полковник перелистал паспорт.
— Попрошу вас не называть сотрудников доминиканской полиции идиотами, — сказал майор. — Почему вы оказали сопротивление?
— Потому что никто не имел права арестовывать меня без причины.
— Вы злоупотребили нашим гостеприимством. Кроме всего прочего, вы обвиняетесь в избиении судьи.
— Я хочу получить очную ставку с этим судьей.
Я уже знал, что Тапурукуары нет в живых. Только что, когда я ждал в приемной, один из офицеров сказал товарищам: «Тапурукуара получил от нее три конфетки и все попали в цель».