На IV Крымской областной конференции РКП(б) в мае 1921 г. председатель Крымревкома Шабу-лин сообщил, что с ноября 1920 по март 1921 г. для наведения порядка и установления советской власти из России в Крым прибыло 1360 человек67. Имея большой опыт применения красного террора, приобретенный в России, и оттесняя местное новоиспеченное начальство, признанное “мягкотелым”, прибывшие “преторианцы” заняли все должности в ЧК, особых отделах, тройках, ревкомах, парткомах, политотделах и, следуя напутствиям Дзержинского, рьяно принялись за работу.
Именно здесь, на крымских перешейках и в северной части Крыма, начался бесконечный и главный в ноябре-декабре 1920 г. отсчет жертв красного террора, который с каждым днем и с каждым “освобожденным” километром усиливался и ширился, приобретая массовый характер в отношении пленных, беженцев, чиновников и всех “бывших”, а потому враждебных новой власти людей. Крым стал очередным объектом того кровавого эксперимента над великим народом, который начиная с 1917 г. проводился на бесконечных просторах Российской империи. Об этих массовых расстрелах в энциклопедиях и справочниках советского издания попросту умалчивается.
После падения Перекопско-Чонгарских и Юшуньских позиций и прекращения сопротивления со стороны Белой армии, основная часть которой откатилась к Симферополю и другим городам крымского побережья, сдача в плен солдат и офицеров перешла в новую стадию, а на отдельных участках приобрела массовый характер. Этому способствовало не только очевидное для всех крушение Белого движения в Крыму, но и призыв командования Красной армии прекратить сопротивление и обещание не применять насилие. Однако в действительности случилось обратное. Враждебность и ненависть, подогреваемые требованием московских вождей об уничтожении врагов революции, проявились в крымских событиях в полной мере.
При вступлении 12 ноября 1920 г. 30-й дивизии в Джанкой и другие окрестные населенные пункты везде расклеивались приказы особых отделений ВЧК с требованием явки определенной категории населения для регистрации. Бланки без даты и подписи одного из вариантов приказа были обнаружены в некоторых архивных делах.
Приказ №
Особого отделения особого отдело ВЧК
При Ns-ской стрелковой дивизии.
_ноября 1920 г.
§ 4. Всем оставшимся в данной местности офицерам, чиновникам, добровольцам и юнкерам белой (Врангельской) армии в указанный срок {24 часа) явиться в особое отделение.
§ 5. О всех бежавших с белогвардейцами граждан, знающих последних, обязаны в указанный выше срок лично заявить особому отделению.
^^рярярщяц1 ■ ...
§ 6. Не исполняющие настоящего приказа будут подвергаться суду полевого ревтрибунала, а в нужных случаях подвергаться высшей мере наказания — расстрелу на месте.
Нач. особого отделения —
Нач. агентуры —
Секретарь —
Как видно из бесконечных списков расстрелянных людей, в том числе и гражданского населения, “нужные случаи” для особых отделений ВЧК находились всегда.
В параграфе 4 приказа перечисляются лица, обязанные явиться для регистрации, в том числе "добровольцы”. Вызывает недоумение, кого авторы приказа называют добровольцами. Известно, что до мая 1920 г. Белая армия называлась Добровольческой, а потому в связи с этим все офицеры и солдаты считались добровольцами. 28 апреля 1920 г. Врангель провозгласил создание Русской общенациональной армии, которая (и только она!) защищает интересы Российского государства. Все дивизии и корпуса Добровольческой армии, естественно, вошли в Русскую армию. В соответствии с этим проводилась обязательная мобилизация мужчин с 18 до 34 лет, позже — с
16 до 48 лет.
Впрочем, для чекистов это не имело никакого значения, а потому они расстреливали всех. В Симферополе
17 ноября 1920 г. был издан другой аналогичный приказ, где слово “добровольцы” уже было заменено на "солдаты”.
Подавляющее большинство солдат, офицеров, чиновников и беженцев на регистрацию пришли сами. Иных разыскивали по доносам активистов, находили, задерживали и тут же всех их арестовывали. На второй-третий день, выполняя указания большевистских вождей, начали их поголовное истребление. Расстрелы поодиночке, повзводно и даже поротно стали обычным явлением и ни у кого из “освободителей" не вызывали никакого удивления и осуждения. Подобран был соответствующим образом и контингент расстрельных команд — воистину отъявленных, не знающих жалости и угрызения совести красных палачей, которые без промедления выполняли постановления троек о расстрелах в скрьггых для местного населения пустынных местах.
67
Брошееич В. М.. Форманчук А. А. Крымская республика. — Симферополь: Таврия, 1992. — С. 6.