«Если крестьянин чувствует свою связь с рабочим, он готов отдать излишки хлеба по твердой цене, т.е. за простую цветную бумажку»[69].
«...он хочет свободы торговли, он не понимает, что свобода продажи хлеба в голодной стране есть свобода спекуляции...»[70].
«...крестьянин не способен еще понять, что в такое время, когда страна борется с капиталом русским и всемирным, что в такое время торговля хлебом есть величайшее государственное преступление»[71].
Поскольку более чем стомиллионное крестьянство России «не способно еще понять», а кучке большевиков было все ясно, то оставалось использовать меры подавления. Угрозы репрессий и их применение не заставили себя ждать. Редактируя основные положения декрета «О продовольственной диктатуре», 8 мая 1918 г. Ленин писал:
«...сильнее подчеркнуть основную мысль для спасения от голода, вести и провести беспощадную и террористическую борьбу и войну против крестьянской и иной буржуазии, удерживающей у себя хлеб». «Точно определить, что владельцы хлеба, имеющие излишки хлеба и не вывозящие их на станции и в место сбора и ссыпки, объявляются врагами народа и подвергаются заключению в тюрьму на срок не ниже 10 лет с конфискацией всего имущества и изгнанию навсегда из его общины»[72].
В августе 1918 г. в печати появилась статья Ленина под названием «Товарищи рабочие! Идем в последний и решительный бой!» В ней он пишет: «Никакие сомнения невозможны. Кулак — бешенный враг советской власти ...кулака можно и легко можно помирить с помещиком, царем, попом, если даже они поссорились, но с рабочим классом никогда... Беспощадная война против кулаков! Смерть им!»[73].
Невозможно привести здесь все требования, угрозы и прямые приказы расправы с крестьянами вождей революции — Ленина, Бухарина, Дзержинского, других лидеров, которые в период гражданской войны дружно принялись уничтожать вековые уклады жизни сельского населения и в первую очередь непослушных крестьян. (Удивительно, как мы в свое время, изучая Ленина, не видели и не замечали этих убийственных для цивилизованного общества ленинских новшеств и изобретений!)
В целях предотвращения вывоза хлеба с мест его выращивания и обмена хлеба на предметы домашнего обихода крестьян 4 августа 1918 г. СНК утвердил положение «О заградительных реквизиционных продотрядах, действующих на железнодорожных и водных путях». И начались повальные обыски в поездах и плавсредствах, реквизиция продуктов и репрессии против «мешочников».
Насилие, диктат, репрессии против крестьян постоянно усиливались, расширялись и охватывали все «освобожденные» от Белой армии губернии. Что же получила советская власть от этой антикрестьянской политики? Многие авторы исторических произведений советского периода, отражая в них тяжелое положение страны, и крестьянства в частности, не отрицают запустения полей, обезлюдения сел, напряженных отношений крестьян с органами советской власти, факты неповиновения и народных восстаний. Они, правда, в духе большевистской пропаганды объясняли это враждебными действиями контрреволюционных элементов, особенно кулаков. В то же время о грабительской политике государства в отношении крестьян, ставшей причиной всех бед в сельском хозяйстве, они, естественно, умалчивают.
Интересное замечание сделал по этому поводу Ленин:
«С.П. Середе, Н.П. Брюханову. Калужская губ.
...Волость Сильковская, имение бывш. Барятинского, десятин, вероятно, более 1000. Взяли все под советское хозяйство, земля пустует, берут-де с казны миллионы, пахали в 1920 г. не более 5 десятин. Лошадей осталось 10 (было около 100), коров 30—40 (было 200). Никто не старается. Мебель растаскали»[74].
Если уже Ленин обратил на это внимание, то что же происходило на местах в действительности?
Таким образом, большевики наступали не только на помещичью собственность, но и на частную собственность вообще, даже на мелкую. Они пытались задушить крестьян продразверсткой, реквизицией излишеств, а фактически всего выращенного сельскими тружениками без всякой оплаты. А ведь совсем недавно, пытаясь привлечь на сторону революции как можно больше граждан России, в статье из газеты «Правда» от 1 июня 1917 г. Ленин провозгласил довольно скромные намерения революции в отношении национализации собственности:
«...для революции социалистической никоим образом не нужно отречения от всех своих имущественных прав десятков миллионов граждан... Это величайшая клевета на социализм. Ни один социалист никогда не предлагал отнять собственность у десятков миллионов, т.е. у мелких и средних крестьян... Социалисты хотят добиться отречения только у помещиков и капиталистов. ...Достаточно отречения от нескольких сот, самое большое от одной-двух тысяч миллионеров, банковских и торгово-промышленных воротил. Этого вполне достаточно, чтобы сопротивление капитала было сломлено. Даже у этой горстки богачей не нужно отнимать все имущественные права, можно оставить им и собственность на мелкие предметы потребления, и собственность на известный, скромный доход»[75].