Итак, председателем крымского ревкома стал международный авантюрист Бела Кун (1886—1939, расстрелян)[11], его заместителем — Юрий Петрович Гавен (Ян Эрнестович Дауман; 1884—1937, расстрелян), членами — бывшие члены Временного рабоче-крестьянского правительства Крыма 1919 года — бывший нарком продовольствия С. Давыдов (Вульфсон), земледелия — С. Идрисов, иностранных дел — С. Меметов, а также член армейского «реввоенсовета» Адольф Михайлович Лиде (1895—1941). По позднейшему признанию тогдашнего ректора Таврического университета В.И. Вернадского, «структура власти была странная и для меня неясная тогда и теперь»[12].
Тогда же (как подчеркнули С.Н. Киржаев и его соавторы, «еще в Мелитополе») председатель этого ревкома Бела Кун подписал приказ № 1, состоявший всего из двух пунктов: первый — о переходе «всей» власти на территории Крыма «впредь до избрания рабочими и крестьянами Крыма Советов» в руки Крымского революционного комитета. Пункт второй предупреждал жителей, что уклонение от подчинения новой власти будет рассматриваться как саботаж и преследоваться со всей строгостью[13], в чем никто, впрочем, не сомневался.
Сразу после этого на полуострове начались погромы. Известно, что в Феодосии большевики захватили в плен 12 тыс. человек[14]. 16 ноября был сформирован военно-революционный комитет Феодосийского уезда, который расположился в отеле «Астория». По приказу упомянутого Белы Куна председателем его было назначен некий Жеребин. На второй день по городу был расклеен приказ № 4 Крымревкома: «[...] всем офицерам, чиновникам военного времени, солдатам, работникам в учреждениях Добровольческой армии [...] явиться для регистрации в трехдневный срок [...]. Не явившиеся будут рассматриваться как шпионы, подлежащие высшей мере наказания по законам военного времени». Под приказом стояли подписи председателя Крымревкома Белы Куна и управляющего делами Яковлева. Регистрацию проводили в отеле «Астория», в особом отделе 9-й дивизии РККА и в городской комендатуре, расположившейся на даче Месаксуди.
Людей распределяли по двум категориям: бело-красные, т.е. те, кто хоть немного служил в РККА, и «совершенно белые». Партии последних (от 100—150 до 300 человек) каждую ночь выгоняли на мыс Святого Ильи и за городское кладбище, где их расстреливали из пулеметов. Иногда людей связывали колючей или обыкновенной проволокой и топили в Черном море за Чумной горой. На мысе Святого Ильи расстрелянных сваливали в трех параллельных балках[15].
Трудно сказать, были ли все эти убийства документированы. Во всяком случае, сохранились расстрельные дела на 100, 200 и больше офицеров, состоявшие только лишь из анкет и приговора[16]. Причем большевикам приговор был известен наперед. Пример — расстрельное дело на 287 офицеров, судьба которых была решена в Феодосии на заседании чрезвычайной тройки 4 декабря 1920 г.[17] Я выявил его в бывшем партархиве, куда оно поступило из архива киевского КГБ. 34 047 архивно-следственных дел 1919—1953 гг. составили здесь фонд 263 — «Коллекцию внесудебных дел реабилитированных»[18]. Постановление формулировалось так:
«Принимая во внимание доказанность обвинения всех вышепоименованных в количестве двухсот восьмидесяти семи человек как явных врагов трудового народа и контрреволюционеров — расстрелять, имущество их конфисковать» (л. 3).
Это дело, которое, собственно говоря, даже трудно назвать следственным, составилось из заполненных анкет четырех типов:
«Анкета для регистрации бывших офицеров и участников белых армий» (40 вопросов, см. л. 4).
«Опросный лист Особой Фронтовой комиссии» (33 вопроса, см. л. 8).
«Анкета для регистрации бывших участников белых армии» (15 вопросов, см. л. 15).
«Анкета-протокол для бывших офицеров» (20 вопросов, см. л. 55).
Так погибло 287 человек, ликвидированных независимо от их ответов на вопросы четырех анкет.
Известно также дело, по которому были расстреляны еще 122 человека — «Дело № 5 на 122 человека по постанов.[лению] тройки [...] 8/ХІІ-20 г.»[19]. Здесь находим выразительный документ — «Постановление. Чрезвычайная тройка Особого Отдела при Реввоенсовете 6-й армии в составе предс-[едате]ля тов. Быстрых и членов т.т. Брянцева и Степ[-п]е, постановила: нижепоименованных офицеров и чиновников Врангелевской армии расстрелять» (дата: 8 декабря 1920 года, Херсон)[20]. В постановлении перечислены имена всех взятых в плен, причем ни для одного из них не было сделано исключения. К постановлению приложены 122 анкеты, на каждой из них — все та же стереотипная запись: «В интересах обороны и укрепления РСФСР [...] расстрелять». Сами анкеты («Опросные листы Особой фронтовой комиссии») состоят из 33 пунктов, где вопросы обычной «объективки» чередуются с довольно специфическими, якобы выявлявшими идеологические установки попавших в плен (отношение к Врангелю, вмешательству западных держав и т. п.). Пленные относились к этим вопросам, вероятно, с полным доверием и ответственностью, полагая, что их позиция, содержание их ответов имеют какое-то значение и сыграют некую роль, когда будет решаться их судьба (будет рассматриваться дело, хотя, собственно, «дела» то и не было). Рассчитывая на возможное освобождение, кто-то старался, предъявлял (а их — подшивали) различные документы, например свидетельство, выданное А.И. Куссабе-Валеничу из «Особой врачебной комиссии» (арк. 81), свидетельства, что С.М. Молчанов «одержим хроническим катарром дыхательных путей» (арк. 16), а А.П. Соев «состоял на службе въ Евпаторийском хирургическом лазарете Красного Креста» (арк. 23). Тем «определеннее» 49-летний барон Г. Фитингоф-Шель возлагал надежды на свидетельство, выписанное ему на бланке Штаба латышской стрелковой дивизии 17 ноября 1920 года: «Дано сие штаб-ротм.[истру] Фитинкову в том, что он от регистрации и заключения в концентрационный лагерь распоряжением Начальника Штаба как отставной до особого распоряжения освобожден. Заведывающий Разведкой <подпись>»[21]. Такие нюансы давали надежду на освобождение, парализовали волю. Люди, прошедшие мировую войну, не взбунтовались, не восстали. Вероятно, до самого момента расстрела они еще на что-то надеялись и не понимали, о чем идет речь. Расстреляны были они все.
11
См.: Беля Кун — кат трудящих Криму // Вінницькі вісті. 1942. 9 серп. № 63 (105). С. 4. Головн. ред. — Михайло Зеров.
12
13
Известия Крымревкома и Областкома РКП. 1920. 20 нояб. С. 2. Цит. по:
16
В списках М. Роженко и Э. Богацкой упомянуты только шесть человек (
17
ЦГАОО Украины. № 4933А ФП / кор. 44. Операция по изъятию была осуществлена между 27 ноября и 3 декабря. Были и исключения. И.И. Петрова арестовали 20 ноября, И.Ю. Диденко и П. Ал. Стерлядкина — 26 ноября.
20
Одесская исследовательница Лидия Ковальчук обнаружила дело, по которому были расстреляны еще 46 военных. Чрезвычайную тройку составили те же самые исполнители — Быстрых, Брянцев и Степпе. Свой очередной приговор палачи вынесли в Херсоне 20 декабря (см.: