под наброшенного на плечи кожаного пальто, был заметен издалека на черном фоне ночи. Словно свет маяка. И я подумал,
что доставил Сидорова куда нужно.
Доктор быстро осмотрел Сидорова.
- Проникающее ранение в брюшную полость, - обыденным голосом сообщил он. - Также ранение мягких тканей и правого
плеча.
- Этого я не заметил.
- Входные отверстия со спины, - сказал доктор, и я понял, когда Сидоров получил эти две пули: во время сумасшедшей
пробежки от гаража к моей машине, когда тяжелое тело приятеля прикрывало меня со спины. Я еще обозвал невидимого
стрелка «мазилой». Я был несправедлив.
- Короче, нужна срочная операция плюс переливание крови, - подытожил Матвей Александрович. - Вот лекарство от
вашей болезни.
- Вы хотите положить его в больницу? - кивнул я в сторону светящихся окон.
- Я не могу делать ему операцию у себя дома, - пожал плечами доктор. - У меня нет частной клиники.
- Но здесь... Вам придется регистрировать его, сообщить о пулевом ранении...
- Совершенно необязательно. Я заведующий отделением. Я могу положить к себе человека, и никто за пределами моего
отделения не будет об этом знать.
Поставлю диагноз «бытовая травма». Никаких проблем.
- При нем нет никаких документов.
- Не имеет значения.
- Его имя...
- Оно меня совершенно не интересует. Для отчетности я могу написать что угодно - Иванов Иван Иванович... Вас
устраивает набор услуг, который я предлагаю?
- Вполне.
- Тогда вы не удивитесь, когда узнаете, сколько я прошу за это.
- Полагаю, что немало.
- Вы поразительно догадливы, - улыбнулся доктор. - Я дорого беру, но я и даю много. Можете не волноваться за вашего
друга.
- Я похож на человека, который волнуется?
- Немного.
- Это обманчивое впечатление.
- Так мы договорились?
- Да. - Я протянул ему пять стодолларовых купюр. - Это все, что у меня есть сейчас. Завтра я привезу остальное.
Устраивает?
- В качестве задатка сойдет, - кивнул доктор, и мои деньги исчезли в кармане белого халата. - Как с вами связаться, если
что-то вдруг произойдет?
- Вы обещали, что ничего не произойдет.
- Я о другом. Если ваш друг придет в сознание и захочет покинуть больницу. Мне нужен ваш телефон или другие
координаты.
- Лучше я сам буду вам позванивать, - сказал я. После всех глупостей, что я и Сидоров натворили за последние сутки, мне
хотелось быть осторожным.
- Звоните. - Врач достал из кармана мобильный телефон, набрал номер и вызвал дежурных санитаров с носилками. -
Кстати, кто вас вывел на меня? Кто порекомендовал?
- Это имеет какое-то значение? - Я увидел, как от здания больницы отделились два белых пятна. В заведении Матвея
Александровича работали быстро.
- Ну-у, - как бы равнодушно протянул доктор. - Всегда интересно, кто из твоих друзей - настоящий. То есть кто успешнее
рекламирует мой маленький бизнес. Это случайно не Гиви Иванович?
Видимо, в моем лице что-то изменилось, потому что доктор поторопился заметить:
- Ну не хотите говорить, не надо. Я же просто спросил...
Я не стал дожидаться приближения санитаров, сел за руль и наклонил голову вниз, чтобы парни в белых халатах не
видели моего лица. Они вытащили Сидорова и положили на носилки. Я сразу же завел двигатель...
Удаляясь от больничных ворот, я смотрел, как санитары тащат к зданию прогнувшиеся под тяжестью сидоровского тела
носилки, а чуть позади размашисто шагает Матвей Александрович. Чем дальше они уходили, тем быстрее исчезали белые
пятна халатов, и в конце концов темнота осенней ночи поглотила всех четверых.
Глава 13
И тогда я посчитал, что для одного дня и одной ночи событий было слишком много. Я поехал домой, покручивая время от
времени ручку приемника, пытаясь из радиопрограмм узнать что-то еще о происшествии в «Европе-Инвест». Но в эфире
либо играла музыка, либо ведущие вели вялые беседы с полуночными слушателями, любящими излить душу.
Я решил, что лучше будет часов в одиннадцать утра позвонить Гарику, который наверняка в курсе дела. Гарик был
единственным милиционером среди моих знакомых. Или наоборот - единственным моим знакомым среди милиционеров. Он
был хорошим парнем. Настолько хорошим, что несколько раз рисковал ради меня жизнью, карьерой и всем, чем еще можно
рискнуть.
Было почти четыре часа утра, когда я подъехал к своему дому. Усталость взяла свое, и я выбирался из машины медленно,
морщась от боли, вновь атаковавшей мой позвоночник, и поеживаясь от ночного холода. До рассвета было далеко, и с
каждым новым днем его приход отдалялся. Начинался сезон ранних сумерек и поздних восходов, сезон холода и темноты,
когда солнечный свет дается лишь на несколько часов в день. Этого слишком мало, чтобы утолить тоску. Этого слишком
мало, чтобы поверить в то, что холод и сумерки - не навсегда. В конце сентября, когда уходит бабье лето, а заморозки
становятся обычным делом, особенно трудно поверить, что когда-нибудь вновь придет тепло, придет жизнь и дождь будет
желанным потоком веселящей влаги, а не леденящим душем... Так трудно поверить, что все изменится к лучшему.
Я неспешно проковылял по ступеням к подъезду, вошел в вестибюль и вызвал лифт. Его движение на первый этаж
наполнило шахту таким шумом, будто двигался пассажирский поезд. Так было уже миллион раз. Миллион раз я возвращался
домой посреди ночи, один, усталый, вымотавшийся, разбитый. Я вызывал лифт и ехал наверх, к себе. Ехал один, в квартиру,
где мне предстояло лечь и уснуть одному, одному пережить свою боль и свои тревоги.
Так трудно поверить, что когда-нибудь все изменится.
Я провел ладонью по лицу, словно хотел стереть усталость. Как бы не так. Хотелось упасть на кровать и лежать так
миллион лет. Чем выше поднимался лифт, тем хуже я себя чувствовал, тем сильнее была тяга к немедленному падению в
холодную постель ради долгого беспробудного сна...
Лифт вздрогнул и замер. Резко отъехали двери, и я шагнул вперед, нашаривая ключи в кармане.
- Спокойно, без резких движений!
- Стоять!
Один заорал мне в левое ухо, другой - в правое. И я замер, не сделав ни одного резкого движения. Зато эта парочка
суетилась. Один вцепился мне в правую руку, - наверное, боялся, что я вытащу из кармана пулемет. Или портативную
атомную бомбу.
Второй ткнул мне в нос красной книжечкой и стал энергично хлопать меня по груди, по бедрам, по спине, выполняя эту
процедуру с каким-то самозабвенным азартом. Мне вдруг захотелось испортить ему удовольствие.
- А вы уверены, что тискаете именно того, кого нужно?
Оба посмотрели на меня. Первый - розовощекий крепыш с короткой челкой на низком лбу - угрожающе, второй -
остроносый и усатый, чуть постарше своего напарника - с интересом.
- Уверены, - ответил второй. - Ваша фамилия Шумов? Константин Сергеевич? - Его рука змейкой скользнула мне в
карман и вытащила удостоверение сотрудника охранного агентства «Статус». - Точно. Это вы. Так что нет никакой ошибки.
Я смотрел на свое удостоверение в тонких пальцах милиционера и с грустью думал о Максе. Его ждало очередное
невеселое утро, утро следующего дня, когда он обо всем узнает и в очередной раз тихо выругается в мой адрес.
- Мы тебя уже третий час поджидаем, - злорадно вымолвил розовощекий. - Поздно гуляете, товарищ Шумов.