— У нас там сборище бездельников, — ответил я. — Раньше десяти никто в офис не приходит. Но я позвоню шефу домой. Он не любит неприятных сюрпризов, так что лучше ему узнать все сейчас. Может, вы сами ему объясните, в чем дело? — посмотрел я на следователя.
Я был настолько доброжелателен и предупредителен, что тот махнул рукой:
— Объясняйтесь сами.
— Большое спасибо, — я пододвинул свой табурет к столу, снял трубку и набрал номер. Как только длинные гудки сменились голосом Макса, рядом со мной возник тип в плаще, хитро улыбнулся и переключил телефон на громкую связь. Теперь они оба могли через динамик слушать мой разговор с Максом.
— Алло? — сказал Макс. — Слушаю...
— Макс, ты будешь смеяться, но я звоню тебе из милиции, — выпалил я. — Из кабинета следователя...
— Я не буду смеяться, — мрачно ответил Макс. — Какого черта ты там делаешь?
— Ты просил поговорить с Сидоровым насчет карбюратора?
— Ну и что? Разве за это уже забирают в милицию?
Я со значением посмотрел на следователя. Тот равнодушно отвернулся.
— Да нет, не за это. Я искал вчера Сидорова весь день, но не нашел. А ночью меня забрали в милицию и сообщили, что Сидоров якобы ограбил какую-то фирму. Его теперь ищут...
— Погоди-погоди. — Голос Макса стал еще более мрачным. — Ограбил фирму... Это не ту, где трех человек застрелили? Весь вечер по телевизору трепались на этот счет. Ты про эту фирму? Это Сидоров, что ли, наворотил?
— Не знаю, сколько там народу застрелили, — отозвался я. — Но сейчас спрошу у сведущих людей, они тут рядом...
— Да, там погибло трое сотрудников фирмы, — негромко произнес следователь. Он мог бы и прошептать эти слова — Макс теперь знал, что наш разговор слушают весьма заинтересованные лица. И Макс стал говорить помедленнее.
— Макс, это та фирма, — радостно подтвердил я. — Про ограбление говорили по телевизору? Надо же, а я не видел...
— Давайте ближе к делу, Шумов, — напомнил следователь.
— Ага, сейчас. Макс, слушай, меня здесь собираются продержать целый день. Я не смогу подъехать в контору, как мы договорились.
— Это я понял. А кто за тебя работать будет?
— Они все расспрашивают про Сидорова, понимаешь? У них много вопросов...
— Слава богу, что тебя не подозревают...
— Не то чтобы совсем не подозревают, но пока отношения у нас тут нормальные.
— Я пришлю Генриха, он проверит, как твои дела...
— Ты бы и сам подъехал, а? Рассказать про карбюратор. Тут очень интересуются...
— Дался им мой карбюратор, — фыркнул Макс. — Ладно, подъеду...
— И раз уж я тебя разбудил, раз уж ты приедешь сюда...
— Что еще?
— Позаботься о моей машине. Я бросил ее ночью... Как бы не угнали. Позаботишься, ладно? — Я выделил голосом слово «позаботишься», надеясь, что Макс уже окончательно проснулся и понимает, что мое положение достаточно серьезно, иначе бы я не стал его беспокоить. Я старался не загружать окружающих своими проблемами.
— Позабочусь, — буркнул Макс. — А где она?
— Где обычно, — сказал я и повесил трубку. Сглотнул слюну и посмотрел на следователя. Хотелось надеяться, что тот пропустил большую часть разговора мимо ушей, не вникая в интонации. Судя по выражению его лица, так все и случилось.
Но тип в плаще не собирался успокаиваться.
— Так где же все-таки машина? — осведомился он с ухмылкой. — Нам бы хотелось на нее посмотреть. Вы же провели там бурную ночь? Может, та девка забыла в машине губную помаду?
— Или трусы? — в тон ему отозвался я. — Могу точно сказать: лифчик она не потеряла, потому что лифчика на ней не было. Не волнуйтесь насчет машины. Вы же слышали — мой шеф пригонит ее сюда. Он человек ответственный. — Я вложил в это слово особый смысл.
— Ну и ладно. — Следователь, похоже, окончательно утомился и желал как можно скорее остаться в одиночестве. — Козлов, отведи его в камеру.
— Счастливо оставаться. — Я пожал немного ошарашенному следователю руку, но Козлов бесцеремонно вытащил меня в коридор.
— Сейчас прогуляешься на интересную экскурсию, — пообещал он, слегка постукивая кулаком по моему невезучему позвоночнику.
— Мне кажется, там нет ничего интересного, — сказал я. — Разве что вы теперь ставите в камеры цветные телевизоры и финскую сантехнику.
Переступив порог камеры и услышав за спиной лязг закрывающейся двери, я осмотрелся и вздохнул. Финской сантехникой здесь и не пахло.
Здесь пахло совсем другим.
Глава 15
В самой дерьмовой ситуации можно при желании выискать свои положительные стороны. Сейчас была именно такая — особенно по запаху — ситуация. И я решил использовать ее для того, чтобы вздремнуть хотя бы пару часов.
С некоторым сожалением я постелил на пол куртку — очень трудно потом будет отстирать — сел на нее и привалился к холодной стене. И закрыл глаза.
Сначала мне казалось, что я вот-вот засну, и я терпеливо сидел с закрытыми глазами, ожидая желанного момента. Но сон не шел.
Может быть, в этом была виновата не слишком располагающая к отдыху обстановка, может быть, я слишком переволновался, ведь причин для волнения была масса — Сидоров, моя машина, Макс... Может быть, мне мешали заснуть соседи по камере. Их было четверо. Один спал, но не крепко — периодически вскрикивал, бормотал что-то, размахивал руками, потом просыпался, осматривался ошалевшими глазами, вспоминал, где находится, и укладывался снова. Второй рассказывал анекдоты, причем делал это довольно своеобразно: он излагал сюжеты нудным, еле слышным голосом, словно наказание за провинность. Его слушали двое — бородатый старичок бомжеского вида и широкоплечий мужик в ватнике. Старичок то и дело взрывался отвратительным визгливым смехом, а мужик в ватнике тупо смотрел в пол и совершенно не реагировал — ни смехом, ни мимикой.
При каждом очередном смешке бородатого старика я вздрагивал. Примерно через час я понял, что заснуть мне не суждено. И я принялся изучать надписи на стенах камеры. Они привели меня в философское настроение. Захотелось порассуждать о бренности всего земного, о тщетности и суетности бытия. И зафиксировать вывод афоризмом: «Все бабы — бляди. Особенно Нинка-официантка».
После десяти утра моих соседей стали по одному вызывать на допросы. К одиннадцати я остался один и совсем уж собрался затосковать, когда дверь открылась, в проеме возник милиционер:
— Кто тут Шумов?
Я оглядел камеру, не увидел других претендентов и поднялся. Меня привели в ту же комнату. Теперь, кроме следователя в черном свитере и сурового парня в плаще, здесь присутствовали Макс и Гарик. Гарик был в форме, он меланхолично жевал резинку и сдержанно поприветствовал меня кивком головы. Макс, напротив, дал чувствам волю.
— Ты так хреново выглядишь! — воскликнул он, оглядывая меня с ног до головы, включая испачканную куртку, которую я осторожно нес на согнутой руке. — Это просто здорово!
— Что я хреново выгляжу? Это здорово?
— Конечно. Я испытываю от этого моральное удовлетворение, — признался Макс. — Ты мне постоянно устраиваешь головную боль, да еще и с утра пораньше... Я искренне рад, что и ты неважно себя чувствуешь.
— Вы за этим меня вызвали? — устало спросил я, щурясь от яркого света люстры.
— Не только, — улыбнулся следователь. — Оказывается, Игорь вас хорошо знает...
— Да уж, — сказал Гарик. — Имею удовольствие.
— И ваш начальник, — последовал кивок в сторону Макса, — дал нам кое-какие объяснения...
— Насчет карбюратора?
— И про него тоже. Мы также осмотрели вашу машину...
Я покосился на Макса, но тот уставился в окно и вообще вел себя так, будто оказался в кабинете случайно.
— Там не найдено ничего подозрительного... — буднично произнес следователь, и у меня отлегло от сердца. Макс сделал свое дело.