— Ну да, — не поверил я. — Посмотри-ка направо от себя...
— Дует, — признала Анна, покосившись на разбитое стекло. — Но я ничего не сказала про боковые...
Машина вылетела с территории больницы, и я заложил крутой вираж направо. А потом еще раз направо. Потом под красный свет через перекресток, и налево. Водитель «ЗИЛ-130», с которым я едва не столкнулся, громко меня обматерил и показал соответствующий жест, после чего чуть не врезался в фонарный столб.
— Странная штука, — произнес я, когда мы оказались на безопасном удалении от больницы. — Лобовое и заднее стекла — пуленепробиваемые, а остальные...
— Машину выбирал Марк, — сказала Анна. — И это очень характерный для него подход к делам. Небрежность его в конце концов и погубила.
— Меня тоже. — Я оглянулся на Сидорова и убедился, что тот, по крайней мере, выглядит живым. — Я битый час ждал тебя у крыльца с Сидоровым на руках... Еще немного...
— Ах ты, неблагодарная скотина, — возмутилась Анна. — Да я вообще могла выйти через другой ход и поехать в гостиницу, понимаешь? Я получила от Сидорова все, что могла. Он мне больше не нужен. И ты, по большому счету, тоже. Я могла вас там бросить, но я дала тебе слово, и я его сдержала.
— Но ты же не выяснила, с кем связан Марк? Кто все это организовал?
— Пока не выяснила, — призналась Анна, — но Сидоров здесь больше помочь не может. Нужно копать где-то в другом месте.
Сидоров, раскрыв рот, смотрел на нее и слушал рассуждения о себе самом как о некоем теоретическом объекте, не существующем в реальном мире.
— У меня есть кое-какие соображения, — сказал я.
— С удовольствием выслушаю.
— Ты обещала пристроить Сидорова в надежное место.
— Само собой, — кивнула Анна.
— Тогда скажи, куда ехать.
— Откуда я знаю, куда ехать?! — внезапно взорвалась Анна, и Сидоров поторопился отодвинуться от этой маленькой женщины. — Я что, справочное бюро? Компьютер?! Я не знаю! Я обещала, но сейчас я не знаю! Еще не придумала! Можешь ты мне дать пятиминутную передышку?! Я целый день бегаю, как лошадь, прыгаю, как кенгуру, и стреляю во все, что движется, как Анка-пулеметчица! Я только что застрелила своего напарника! Я работала с ним полтора года, блин! И ты все требуешь с меня, требуешь...
— Успокойся, — осторожно попросил я. Мне показалось, что от ее резких слов и не менее резких жестов «Ягуар» сейчас сломается. — Мы можем покататься по Городу, пока хватит бензина, а ты пока подумаешь...
— Сам подумай! — отрезала Анна. — Мужик ты или кто?
— Такой вопрос обычно задают стервы. И в ответ им обычно говорят: «Заткнись, дура!»
— Это ты мне? — изумилась Анна.
— Если ты стерва... Просто ты довольно часто называла себя профессионалом. До этого момента. Извини, что напоминаю...
На заднем сиденье наступило молчание. Слышно было только сопение Сидорова.
Затем щелкнула крышка раскрываемого мобильного телефона. Писк нажимаемых кнопок.
— Привет, Боб, — услышал я ровный, бесстрастный голос. Он звучал, как может звучать голос женщины, которая сегодня хорошо выспалась (не менее двенадцати часов), позавтракала вкусной и здоровой пищей, провела пару часов в парикмахерской и у косметолога, а теперь ехала в «Линкольне», управляемом собственным шофером, на деловую встречу в какой-нибудь бизнес-центр. Я не выдержал и обернулся: все та же маленькая женщина с короткими каштановыми волосами. В кожаной крутке. С пистолетом в наплечной кобуре. Женщина, для которой секс — это средство укрепления доверительных отношений между деловыми партнерами. Это была все та же женщина, что и пять минут назад. Анна.
— Привет, Боб, — сказала она. — Как ты? Есть сдвиги? Ага, понятно... У меня? Не знаю, стоит ли называть это сдвигом. Но тебе стоит узнать обо всем немедленно и именно от меня. Да, кое-что случилось. Скажем так: Марк сегодня не будет с нами ужинать. Заинтересовался? Тогда встречай меня через пятнадцать минут. Да. Там.
Она отключила телефон. Потом дотронулась до моего плеча:
— Может, мне повести машину?
— С чего такая забота? — хмуро спросил я. Последние события не улучшили мне настроения. Я приобрел партнера, но я приобрел и новые неприятности.
— Твоя голова, — напомнила Анна.
— Ты же сказала, что это несмертельно.
— Все зависит от того, где расположены твои жизненные центры.
— Разве не в голове?
— У всех по-разному, — усмехнулась Анна. — Кто-то говорит: «Пора уносить ноги». Другие: «Пропали наши головы». У американцев вообще: «Надо спасать наши задницы». Понимаешь разницу? У одного грека так и вовсе в пятке был жизненный центр.
— Я свой сдал в сейф швейцарского банка, — мрачно сообщил я. — Мне теперь можно голову из гранатомета разнести — на функциях организма никак не скажется.
— Вот и славно. Притормози, Костя. Я поведу. Ты все равно не знаешь, где мы условились встретиться с Бобом.
— Не знаю, — признался я. — А ты уверена, что твой Боб не был в сговоре с Марком?
— Тогда бы они явились в больницу оба.
— Марк мог переоценить свои силы. Он решил, что сам справится.
— Так и получилось, — кивнула Анна. — Он переоценил свои силы. А что касается Боба... Ладно, проверим и его.
Я вырулил к бордюру и остановил автомобиль. Потом перебрался на заднее сиденье к Сидорову и задремал. Правда, всего лишь на пятнадцать минут.
Глава 7
Это было то же самое место, куда Марк и компания привезли меня пару дней назад. Пустырь между покосившимися деревянными домиками и оврагом. Мы приехали первыми, Боб на джипе появился пять минут спустя.
Я медленно побрел к нему навстречу, держа руки в карманах плаща и покусывая подобранную с земли сухую травинку.
— Привет, — настороженно сказал Боб и снял очки. — Где Анна?
— Скоро будет. Она сказала тебе, в чем дело?
— Что-то случилось с Марком, так?
— Случилось, — кивнул я. — Он оказался предателем.
— Что ты несешь?! — Боб изменился в лице.
— Он был одним из организаторов налета на «Европу-Инвест». Он был здесь раньше, сделал дело и улетел в Москву. А потом приехал вместе с вами и пытался запутать расследование. И пытался убрать свидетеля, которого не смог убить при ограблении.
— Какого свидетеля? — Боб прищурился, всматриваясь в стекла «Ягуара». — Кто там в машине?
— Сидоров, — сказал я. — Марк с его помощью провернул ограбление, а когда деньги были взяты, он выстрелил Сидорову в живот, выбросил из машины. Но что-то помешало ему тогда добить Сидорова... И он попытался сделать это сегодня.
— И что случилось? — Боб явно нервничал, ел меня глазами, переступал с ноги на ногу, то отходя назад к джипу, то приближаясь вплотную ко мне. — Что с Марком?
— Анна его застрелила.
— Что?! — Боб схватил меня за плечи и затряс, словно спелую яблоню. — Что ты несешь, кретин?!
— Убери руки, — попросил я. Боб отдернул кисти, будто получив разряд электрического тока, потом посмотрел мне в глаза и прошептал:
— Я не верю. Я тебе не верю.
— Там, в машине, сидит Сидоров, — сказал я. — Пошли, он все тебе подтвердит. А минут через пятнадцать и Анна появится, все тебе расскажет сама...
Не дожидаясь, когда Боб откликнется на мое предложение, я повернулся и зашагал к «Ягуару». Шел и считал шаги. Шел и вслушивался в звуки за спиной.
Один раз мне послышался шорох, и я сжал рукоятку «люгера» в кармане плаща. И шел, шел... Это длилось годами.
Пять шагов до «Ягуара». Череп с левой стороны раскалывается от боли.
Четыре шага. Что там делает этот чертов Боб? Почему он не идет за мной? Или он, как индеец, движется бесшумно? Или аки ангел парит над землей?
Три шага. Пот заливает мне глаза. То ли от страха, то ли от усталости. А может, наступило внезапное потепление? Бабье лето номер два?