Лет через семь-восемь — когда друзья-однокашники стали старшими офицерами — Лешка впервые серьезно задумался о разводе. Мрачный и молчаливый, с потемневшим лицом он нехотя возвращался с полетов домой. И чем ближе подходил к своей панельной пятиэтажке, тем медленнее и короче становились его шаги. И все потому, что дома находилась Любка. Сидела, развалившись на диване, и ничего не делала. Спала до десяти утра, потом красила ногти, часами просиживала у зеркала, смотрела телевизор или читала взятые у подруг книжки. При этом исправно тратила зарплату мужа, да еще ворчала и вечно была чем-то недовольна.
А что же Лешка? Тогда он был типичным слабовольным подкаблучником: ходил полуголодным в плохо отглаженном мундире, с заветной мечтой придушить свою бывшую возлюбленную.
— Как же ты решился уйти от Любки? — проглотив водку, спросил Воронов.
Товарищ последовал его примеру: выпил, стукнул о стол донышком стакана, закусил. И, поморщившись, принялся рассказывать:
— Не поверишь, Андрюха, — случай помог. Ей-богу!..
Воронов сидел напротив друга, слушал, подливал из бутылки в стаканы и незаметно вздыхал…
Утром после окончания совещания он по приказу командующего ВВС задержался в его кабинете. И получил форменный разнос. «Какого черта самовольничаешь?!» «Зачем рисковал жизнью?!» «Здесь и без тебя хватает классных летчиков!..» И это еще были самые ласковые выражения, слетавшие с уст седого командующего. Остальные Андрей предпочитал не вспоминать. Рандеву закончилось взысканием. «На первый раз объявляю вам выговор, товарищ Воронов, — чуть поостыл под конец Филатов. — И впредь запомните: каждый свой вылет вы должны лично согласовывать со мной. Понятно?»
…«Понятно», — снова вздохнул молодой генерал и поднял стакан.
…После разноса он позвонил своему однокашнику, командовавшему вертолетным полком, и напросился к нему в гости.
«Конечно, приезжай! — радостно прокричал тот в микрофон рации. — Сто лет нормально не сидели!»
Полк располагался неподалеку, и уже через тридцать минут Воронов тискал в дружеских объятиях полковника Максимова. Лешкин кабинет в штабе полка вообще напоминал кладовку с маленьким письменным столом, облезлым холодильником «Саратов-2», пятью скрипучими стульями, двумя книжными шкафами и скатанным в валик матрасом в углу. Вместо полноценного портрета генерального секретаря на стене висела засиженная мухами открытка. Но благодаря плотным шторам на окне и приятной прохладе, пилось и вспоминалось здесь отлично.
Алексей прервал рассказ о разрушенной семейной жизни. Друзья выпили, закусили, помолчали под мерное урчание кондиционера.
— Ты чего сегодня такой смурной? — заметил Лешка неладное в поведении товарища.
— Не обращай внимания. Рассказывай дальше.
— А что дальше?.. После того как Любка выставила меня за дверь, сижу на лестничной клетке и думаю, что делать. Состояние хреновое — хоть стреляйся. Вдруг гляжу, по лестнице инженер полка поднимается — майор Петровский. Помнишь такого?
— Конечно. Молчаливый такой, спокойный.
— Точно. Несмотря на то что мы были соседями, я его не особо знал — здоровался только при встрече. А тут он быстро смекнул, в чем дело, и к себе пригласил. Я и вякнуть не успел, как он стол накрыл и запотевшую бутылку посередке поставил. Выпили, познакомились, разговорились… Отличный мужик оказался, между прочим! Семья его на тот момент у тещи гостила, вот мы и оторвались по полной.
— Постой, Леха. Ты же говорил о каком-то счастливом случае.
— Верно, говорил. Случай свел меня с Петровским. А тот каким-то неведомым образом раскрыл мне глаза на жизнь мою непутевую. В общем, после долгого застолья я, шатаясь и опираясь о стены, отправился домой. Попинав дверь, услышал в коридоре возню. Открыла заспанная Любка — злая и готовая броситься в драку. Но я успел первым. Наотмашь. С правой. Утром просыпаюсь — башка трещит с похмелья, ничего не помню. Собрался, ушел на службу. А вечером не узнал ни квартиру, ни жену. Все чисто, бельишко сохнет постиранное, пахнет только что сваренным борщом. И счастливая Любка стыдливо прячет фингал под левым глазом.
— Так, стоп. Ничего не понимаю, — мотнул головой Воронов. — Это ж хеппи-энд. А почему вы разошлись-то?
— Как оказалось, положительный эффект от физического воздействия продолжается в течение месяца, а далее все возвратилось на круги своя. В общем, подумал я, погоревал и решил завязывать с Любкой. Не мог же я ее лупить каждые тридцать дней!