Молодая женщина метнула в учителя негодующий взгляд: Ньеман с самого начала все знал, но не счел нужным просветить ее.
– Выходит, убийца – адепт охоты? – спросила она, крутя в пальцах карандаш.
– Не абы какой – охоты с подхода.
– Это что еще такое?
– Охота с подхода, – ответил Ньеман.
Шуллер кивнул, подтверждая.
– У нас есть охота, известная всем, с ружьем. И другая, ее все ненавидят, – псовая. А еще – с подхода… – Он понизил голос, как будто решил поделиться с ними большим секретом: – Тихая индивидуальная травля. Подобраться к жертве максимально близко и решить, достойна ли она умереть.
– Не понимаю.
– Охотятся только за самцом в полной, как говорится, «силе и славе». За «вооруженным самцом» – с длинными клыками, если это кабан, и высокими ветвистыми рогами, если имеешь дело с оленем. Важна только дистанция до зверя. Доблесть в том, чтобы оказаться в нескольких шагах от сильнейшего противника…
– И как поступает охотник? Отпускает животное?
Шуллер расхохотался:
– Вы – точно не охотник! Дичь убивают одним выстрелом. «Чистой пулей».
– Но Юргена не застрелили, – вмешался Ньеман.
– Нет. Вашего преступника вдохновляет травля, но убивает он холодным оружием.
– У Юргена фон Гейерсберга между зубами была дубовая ветка. Тоже традиция? «Затычка», так это, кажется, называется?
Шуллер одобрительно кивнул, оценив подкованность француза.
– Точно так. Когда животное умирает, ему подают последнюю трапезу. Чаще всего обмакивают веточку в его собственную кровь и суют в пасть. Некоторые охотники и сами делают несколько глотков.
– Вы тоже любитель подобных… – спросила Ивана, решив спровоцировать немца.
Шуллер не поддался, но бросил на Ньемана красноречивый взгляд, спрашивая: «Зачем вы притащили сюда эту девчонку?»
– Нет, – сказал он, – мне не хватает терпения. Я больше люблю охотиться вдвоем с собакой. – Шуллер поднял бутылку, как будто решил произнести тост, и похвастался: – Я – знаток пород!
Ивана начертила в блокноте еще несколько значков и спросила, проигнорировав последнюю фразу собеседника:
– В отчете вы указали, что убийца не только извлек органы из тела Юргена, он украл кишки, пищевод, желудок…
– Не украл – похоронил. Еще одно правило охоты с подхода.
– Откуда оно взялось?
– Ну, во-первых, эти части тела несъедобны – там глубинный источник животной теплоты, там бродит черная кровь и таится природа зверя… – заговорщическим тоном сообщил врач.
– В нашем случае неизвестно, закопал ли убийца органы.
– Конечно закопал!
– Откуда такая уверенность?
Шуллер удивился:
– Но… Их нашли неподалеку! Не понимаю, вы что, не общались с французскими коллегами?
Ивана и Ньеман переглянулись: эксперты подложили им свинью, возможно сознательно. Или просто забыли предупредить.
Лейтенант не собиралась обсуждать с бошем «нестыковки в работе французской полиции» и задала следующий вопрос:
– На охоте с подхода тоже отрезают дичи голову?
– Если нужен трофей – да. Устраивают «резню».
Ньеман боковым зрением заметил улыбку Иваны – она оценила точность определения.
– Убийца знаком с физиологией? – спросил он. – Он может быть медиком? Хирургом?
– Он охотник, этого достаточно. Хороший, опытный охотник. Приведу другой пример: чтобы извлечь внутренности, он распилил ребра вдоль грудины, как делают профессионалы в лесу.
Комиссар размышлял о Юргене фон Гейерсберге. Деталей он не знал, но легко мог представить, что это был за человек. Молодой, образованный, сказочно богатый. Отличный спортсмен. Ничто не предвещало, что он умрет, зарезанный, как кабан, вульгарно, кроваво, жестоко.
Что пытался сказать им убийца?
– Благодарю, профессор, пока это все.
– Пока?
Ньеман вежливо кивнул:
– Мы очень внимательно изучим ваш отчет, и у нас, скорее всего, появятся новые вопросы.
– Я не должен подписать мои сегодняшние показания?
– Сегодняшняя наша беседа была «не на камеру».
Ивана покривилась – ее слегка покоробила гротескная журналистская формулировка, хотя она с полпинка уловила посыл напарника: здесь, в шестистах километрах от Парижа, за пределами французских границ, они не станут заниматься бюрократической волокитой.
Ньеман решил продвигаться вперед, руководствуясь инстинктом, и не оставлять следов. Кроме того, его немецкий был недостаточно хорош, чтобы читать отчет в подлиннике, но он хотел держать профессора при себе в качестве консультанта: им необходим опытный охотник.
Один вывод он уже сделал: убийца – любитель травли в одиночку.