– Нормально, – скалился Петр, короткими движениями ножа ловко подрезая шкуру. – Смотри, сколько мяса! До весны хватит.
Работа шла споро , управиться можно быстро. И поскорей свалить, избежав ненужных встреч и расспросов.
– На хрена ты ее завалил, – укорял старый. – Теперь егерю магарыч ставить надо. Да еще мясо в придачу.
– Дак она сама на меня выскочила, – оправдывался молодой. – Че мне было делать? Смотреть на нее?
– А теленка куда денем? За теленка сразу кердык, – продолжал старый охотник свой бубнеж. – И для пущей убедительности Василич показал скрещенные в решетку пальцы.
Это было правдой. За теленка можно было загреметь по-крупному. Никакой магарыч не поможет. Даже знакомый егерь, обычно сквозь пальцы смотревший на частые здесь нарушения (жить-то надо!) и почти всегда шедший на поводу у местных охотников (за небольшое вознаграждение), мог осерчать на обнаглевших браконьеров и нажаловаться участковому.
Несмотря на внешнюю злость, Василич был доволен. Не каждый день случалась такая удача – добыть оленя безо всяких усилий. С другой стороны, охота в период запрета, да еще добыча самки с сеголетком могла обернуться таким штрафом, что в жизни не рассчитаться. Да еще ружье отнимут. А то и в тюрьму посадят.
Обычно они не рисковали по крупному. Так, баловались птицей да промышляли зайца, ставили капканы на бобра. И в это раз они выехали просто проверить силки, а ружья были на всякий случай. Такой как этот. И надо же – вспугнули матку с теленком.
Олененок стоял неподалеку, прячась за елками и отчаянно борясь со страхом, который внушали ему страшные незнакомые существа, возившиеся вокруг его матери, которая почему то лежала на снегу неподвижно, не пытаясь убежать. К привычному родному запаху теперь примешивался приторно кисловатый, который был ему не знаком, но вызывал тревогу. Время от времени теленок мукал, в надежде услышать родной голос, но олениха молчала. Зато раздавались громкие голоса людей, и теленок вздрагивал, отбегал дальше.
Солнце уже легло за гору, когда охотники завершили свой труд и, сложив мясо в рюкзаки, укатили на снегоходе вниз по реке. Оленью голову, кости, внутренности и шкуру спрятали под высокой елью, припорошив снегом. Волки приберут, а там поди разбери, стреляный олень или сами взяли. Теленка поди тоже съедят. Дурашка так и будет ходить вокруг, участи своей ждать. Жалко конечно, но что поделаешь. Жизнь, едри ее!
Уже стемнело, когда к поляне вышел Матерый. Еще издали он почуял запах крови, и страх перед человеком в конце концов уступил место инстинкту охотника. Но пока люди были рядом, волк не мог выйти из леса. Лишь с наступлением темноты, когда запах людей стал слабее, а голод просто невыносимым, Матерый, наконец, решился подойти.
Но подойдя к поляне, Матерый увидел конкурентов. Три молодых волка терзали останки оленя, торопливо отрывая и глотая крупные куски. Так же как и Матерый, обуреваемые сильным голодом ли или сильным запахом крови, теленка они не учуяли или проигнорировали – добыча уже была здесь.
Матерого волки встретили, дружно кинувшись на противника. Это была их территория, и уступать свою законную добычу они никому не собирались. В старом и, очевидно, слабом волке большой угрозы молодые не чуяли и были серьезно настроены на драку. Раз за разом они отгоняли Матерого от останков, и снова возвращались к трапезе, успевая поспорить еще и между собой.
Спустя короткое время все было кончено. От оленихи остались лишь несколько крупных костей. Волки разлеглись на поляне, сытно отрыгивая. Матерый поначалу метался по краю, слизывая капли крови на снегу и не оставляя попыток украсть кусок. Но скоро покинул поляну. Он поймал след.
Почуяв волка, теленок побежал по протоптанной тропе вдоль реки. Яркое блюдо луны хорошо освещало путь. Стальной лентой блестела в стороне река. Поначалу бежалось легко, но вскоре тропинка закончилась, и, в попытке оторваться от погони, олень резко свернул прямо в чащу. Глубокий мокрый снег, кусты и бурелом быстро отнимали силы. Но волку повезло – вскоре путь оленю преградил глубокий овраг, на дне которого в сторону реки бежал ручей.
Прыгнув на дно оврага, олень сразу же увяз в глубоком снегу. Почти сразу же сверху в снег упал Матерый. Оказавшись прямо перед волком, теленок жалобно замычал, отворачивая вбок голову и кося на врага белками выпученных глаз. Путь вниз преградило косо упавшее на дно оврага дерево. Для рывка вверх сил уже не было.
Волк больше не торопился. Он знал, что Мать-волчица услышала его, и теперь он выживет. Доживет до весны и, может, даже найдет себе подругу. Он медленно приближался к добыче, прицеливаясь к шее оленя, на которой испуганно билась крупная артерия, большими дозами вгоняя в кровь жертвы адреналин.