Сделав короткое движение, волк прихватил зубами шелковистую податливую ткань. Но погоня измотала его, и он промахнулся. Олень дернул головой, волчьи зубы скользнули по шее, лишь порвав кожу. Извернувшись, он ударил Матерого копытом в бок. Перемахнул через дерево и бросился вниз по оврагу – к реке.
Овраг закончился неожиданно быстро – нешироким устьем. Животное оказалось на небольшом галечном пляже, острым мысом вдавшемся в реку и с трех сторон окруженное вскрывшимся руслом. Дальше путь преграждала быстрая струя глубокого переката. Только обнадежив, жизнь снова подло обманула, устроив гибельную ловушку.
Но Матерому тоже не повезло. Вода, растопив лед в устье ручья, обнажила старый капкан, поставленный неизвестно кем и неизвестно когда. Раззявив ржавую пасть, капкан как будто спал. Но внезапно появившаяся добыча вмиг разбудила его, и тугая пружина, лязгнув, сделала свое дело.
Задняя лапа волка была мгновенно сломана стальными челюстями Взвизгнув, Матерый упал на бок и по инерции рванулся было вперед, но крепкая цепь уже надежно держала свою добычу.
Матерый не понимал, кто схватил его. Это было удивительно и страшно. Поскуливая, Матерый еще раз попробовал освободиться, но тщетно. Волк припал на передние лапы и попытался ползти, но и это ему не удалось. Кто-то невидимый держал его прямо в воде, крепко ухватив волка за лапу выше голени.
В азарте погони охотник сам стал добычей. Возможно, это медведь шатун, который до срока вылез из своей берлоги и теперь голодный и злой шарахается по лесу.
С медведями Матерый и раньше предпочитал не связывался. И почти всегда уступал добычу, добытую им самим. Непонятно одно: как он не учуял его, как неопытный щенок так легко попал в ловушку. Извернувшись и оскалив зубы, волк приготовился к смертельной и, возможно, своей последней схватке, но клыки клацнули в пустоте.
Теленок стоял в нескольких метрах – испуганный, вздрагивая всем телом от напряжения и ужаса. Но каким-то чутьем он уже понял, что его страшный преследователь больше не опасен. Глухо рыча, волк еще попытался указать оленю, что он его добыча, но боль уже заглушила все остальные инстинкты, а погоня отняла остатки сил. Прикрыв глаза, Матерый замер на галечнике.
Когда спустя некоторое время он приподнял голову, оленя уже не было: воспользовавшись неподвижностью своего врага, теленок бросился обратно в устье ручья и быстро скрылся в овраге. Шум воды в перекате заглушил звуки побега, или враг его был уже мертв – это было уже не важно.
Морозило. Туман рассеялся, воздух стал прозрачным. Вокруг Матерого, распластанного на галечнике, медленно текла Река-Ночь. Сверху широко раскрытым глазом смотрела на него Мать-волчица. Наверное, поэтому боль понемногу уходила из сломанной лапы – утекала вместе с кровью и ледяной водой ручья. Холодно мерцали глаза предков Небесной стаи.
Подняв морду к небу, Матерый обратился к Матери, испрашивая покоя, освободив от тяжелого плена Жизни, от которой он устал. Волк просил и предков – принять его. Ведь теперь он уже был готов к Большой охоте в Небесной стае. Далеко по реке разнеслась последняя песня Матерого.