Дамир даже привстал, как скверно стало на душе от таких предположений. «Получит официальное сообщение, что я уже не зэк, а условник. Вряд ли разницу поймет. Только мне известна она…»
— Ты чего не спишь? — заглянул охранник в пристройку.
— Не получается. Не могу.
— Ну, ехать недалеко, сегодня определят, а уж завтра на работу пошлют. Силенки понадобятся.
— Скажи, милок, а что это за завод, куда меня посыла- ют? Чем там займусь?
— Я сам не в курсе, а вот пацаны наши говорят, будто тебе повезло. Место там красивое, и, главное, голодать не придется. Народ классный. Работы только в путину много. Остальное время так, по мелочи, гораздо легче, чем у нас в зоне. Рыбы там полно. Кругом тайга. Грибов и ягод полно, хоть задницей ешь. У нас из Ясноморска двое служат. Я от них знаю, сам там не был. Но тот завод где-то в сопках, в шести километрах от поселка. Кореша говорили, что людей не много, но все путевые. Они, когда в школе учились, летом помогали заводским. За это им платили, и неплохо. Но что делали, я так и не врубился. А ты не переживай, справишься, раз мальчишки и то сумели подзаработать.
Дамир решил больше не ложиться. Он встал. Пока поговорил с охранником, в пристройке все проснулись.
— Пошли на завтрак, а то неведомо, когда тебе сегодня обломится пожрать, — позвала обслуга.
— Давай шустрее! Хоть луку с собой прихватишь да хлеба с полбуханки. Уже хоть что-то.
Дамир спешно глотал перловку. Холодная, оставшаяся от вчерашнего ужина, она становилась колом в горле. Зато горячий чай был ох как кстати.
— Ну, в пузе повеселело? Теперь можешь отваливать, — прощались с Дамиром зэки, желали поскорее выйти на свободу совсем.
— Дамир! Чего канителишь? Живо хватай свой сидор и бегом в машину! Сколько тебя ждать? — торопил хмурый охранник.
Одуревший от радости, Дамир мигом схватил мешок, потрусил к машине без оглядки.
— Вот в той поедешь! — указали на «ЗАК», стоявший рядом.
Стукач глянул внутрь и похолодел…
— Чего раскорячился? Заскакивай — и поехали! И так сколько времени потеряно! — бурчал конвоир, затем крикнул охранявшим въезд в зону сослуживцам: — Открывайте ворота, ребята!
Дамир, втянув голову в плечи, влез в машину. Старался смотреть только в окошко и больше никуда. По лбу и по спине, по вискам и по шее бежал ручьями пот. Он сидел сжатой пружиной. Он смотрел на дорогу и не видел ничего. Ему стало не по себе. В голове крутились роем вопросы, но все они оставались без ответа: «Неужели всех троих в одно место пошлют? Как же это помиловали Власа? Отбыть вместе с ним на условке пять лет? Это невозможно. Мы не сдышимся! Случайное ли совпадение, иль нарочно кто подстроил мне такую компанию? Как жить теперь? Как выжить? За что?!»
— Стоп! Короткая передышка и смена транспорта, — услышал Дамир и повеселел.
«Значит, повезло! Их отдельно увезут», — вздохнул стукач и поднял голову. Увидел дом, перед которым остановилась машина, и прочел: «Милиция».
— Эй, Петя! Ну я привез своих отморозков. Да троих! Как и говорили. Забирай всех, а я помчал обратно! — донеслось до слуха, а через несколько минут всем троим условникам велели вытряхиваться и пересаживаться в «уазик».
У Дамира глаза полезли на лоб. «Сидеть рядом с вором на одном сиденье? Он же, глазом моргнуть не успею, раздавит как мышонка! А Смирнов засунет под сиденье!» — стоял в нерешительности рядом с машиной.
— Тебе особое приглашение нужно? Чего ждешь? Залезай мигом, и поехали! — поторопил человек в милицейской форме и, открыв дверцу машины пошире, подтолкнул Дамира внутрь.
— Скажите, пассажирское сиденье, что рядом с вами, свободно? Можно, я его займу? — обратился Смирнов к милиционеру.
— Давай живее! — нахмурился тот.
Дамир, как только Михаил сменил место, забился в самый угол заднего сиденья и боялся дышать. Еще бы! Громадная рука Власа слегка опиралась на освободившееся сиденье. Волосатые пальцы то сжимались в кулак, то подрагивали от напряжения. Влас нечеловеческим усилием воли пытался сдержаться, но рука невольно приближалась.
Вот машина подскочила на ухабе. Рука Власа, словно невзначай сорвавшись, тут же собралась в кулак и опустилась на голову Дамира резко и больно. В глазах мигом потемнело. Машина тут же остановилась.
— Влас! Я верну вас в зону! Или непонятно? Я ваш участковый! Все знаю о вас троих и вижу в зеркале, что себе позволяете. Не готовы к жизни в тех условиях, куда везу?
— Я случайно его задел! — соврал Меченый.
— Я все видел! — хмуро прервал участковый и предупредил: — Еще малейшее замечу…
— Заметано! Допер! Не буду! — поспешил успокоить участкового Влас и отодвинулся от Дамира, отвернулся к окну.
Стукач победно выпрямился и тоже стал смотреть по сторонам. Ему было лестно, что за него вступились так серьезно и жестко.
Дамир видел, что у Власа не только лицо, даже шея и уши побагровели, а руки он держал в зажатых коленях. Стукач же, дрожа всем телом, силой удерживал улыбку на лице. Он увидел, как машина свернула на проселочную грунтовую дорогу и, въехав в широкий распадок, заковыляла по ухабам мимо лесистых сопок.
Багровые рябины, фиолетовый киш-миш, темно-розовые гроздья лимонника приковывали к себе взгляды людей и звали в таежную чащу.
— Гляньте, какой подосиновик! — ахнул Дамир, прилипнув к стеклу лицом.
— Грибов тут прорва! Всякие есть. А ягод сколько! Брусника, клюква, костяника, морошка, голубика, черника, малина, киш-миш, земляника, ежевика, клоповка! — перечислял участковый с гордостью знатока. — В нашей сахалинской тайге всего много. И человеку, и зверю хватает досыта. Только не ленись. Лишь последний бездельник бедствует. Свои коренные жители с самой весны запасы на зиму делают. Она здесь долгая и суровая. Зато загляни в подвал к каждому, чего ж там только нет! Вот и я по выходным вместе с тещей по грибы ездил. Маслят целую бочку засолили, двадцать ведер! А сколько сушеных грибов на чердаке — мешки! Зимой все спросится.
— На одних грибах долго не протянешь, — заметил Смирнов.
— Да у меня жена только малинового варенья восемь ведер сварила! Лимонника — бочка. Киш-миша детям пять ведер собрали. Стланикового ореха почти десять мешков. Клюкву скоро начнем заготавливать, а черемши весной сколько нарезали — бочки!
— А что это такое?
— Дикий чеснок! Как-нибудь попробуете! Опять же рыбу солим, коптим на зиму. Картошку, лук и капусту свои вырастили. Так что не остаемся без припасов. Зимой куропаток и зайцев подстрелю. На голую зарплату прожить трудно, так вот и выкручиваемся. Где свой участок выручает, да и тайга помогает, — делился участковый.
— С тещей живете, капитан? — спросил Михаил участкового.
— Да. Все вместе. В одном доме.
— Ладите с ней?
— А то как же? Она мамка мне! Лучше, чем родная оказалась. Своя в приют сдала, а эта как сына приняла. И заботится словно о родном. Двоих наших детей растит. Уже большие. Так что я на свою тещу не обижаюсь. Она мне в подарок от Бога!
— А мать куда делась?
— Бичует, то есть пьянствует. Может, уже умерла. Я ее в последний раз года два назад видел. Впустую ждал, что опомнится! — вздохнул участковый и, обогнув излучину горной реки, выехал на большую поляну.
Все трое условников невольно залюбовались ею.
— Да! Красивые здесь места! — вырвалось невольно у Дамира.
— Вот приживайтесь. Может, останетесь у нас насовсем? — оглядел капитан условников.
Михаил усмехнулся уголками рта, Влас откровенно сморщился, Дамир втянул голову в плечи, испугался самой мысли. И участковый понял: поспешно он предложил такое, — погнал машину быстрее.