— Да сколько нужно человеку? — удивился Михаил.
— Мы с тобой — оба мужики, но сходство у нас только внешнее! Я люблю эту проклятую суку, жизнь, за короткие мгновения воли. Они короче вспышек молний. А у тебя — сплошные серые будни. Ты живешь с одной бабой! Я на такое не соглашусь и под страхом «вышки». Мне каждый день нужна новая. Лучше, когда их три. Я предпочитаю выбирать, а удовольствие халявным не бывает.
— Что ж, пусть с одной, но она не продажна!
— Любую бабу можно купить. Подарками, деньгами, лестью, страхом, угрозой! Я не верю ни одной, потому не хочу привыкать. Чтоб милашки помнили по-доброму, нужно уметь раскошеливаться. Такое мое правило, но блядешки в нашей жизни — не основное! Вот ты подумай, почему из всей городской кодлы дворников и прочих твоих сявок никто не засветил нас в ментовке? Скажешь, не видели? Не узнали? Туфта! Мы умели им башлять, зная, как мало они имеют! И твоя свора высвечивала нас! Допер? За бутылку ботали, о чем их просили. Они сами предупреждали, когда менты появятся. Ваша кодла закладывала вас на корню! Стоило твоей машине появиться в начале улицы, нам стучали в окно, и мы успевали смыться! Ты сам с этим столкнулся! Иль я выделываюсь? Ты не сможешь отблагодарить по-нашенски, а потому всегда будешь в прогаре. Возьмешь мелочь, а главари слиняют!
— Чего ж уговариваешь? Зачем беспокоишься? Ведь ни я, ты деньги предлагаешь? Иль меня решил купить, как тех девок или дворников? — усмехнулся Смирнов.
— Средь пацанов есть те, кого не стоит заметать. Их мы учим годами, а вы хватаете пачками без разбора. Когда мы их находим, в «малину» уже не вернуть.
— Но ведь вы богаты!
— Пацаны любят волю и боятся зон! Этим вы их переломили, но смотри! Ведь и мы достанем твоих! Не все свыкаются с нуждой. Не каждый согласится вкалывать за лозунги! Если ты не уломаешься, нашмонаем другого. Башли любят все! А тебя просто уберем. И запомни: не я, своя же кодла уроет тебя! Теперь шевели рогами, как дышать дальше, стоит корефанить со мной или продолжать бесполезную охоту? — откинулся Влас на траву и лежал совсем тихо, будто любовался синевой неба, упавшей в реку и застывшей в ней сугробами-облаками.
Влас ждал, что решит следователь, что ответит.
Михаил свое обдумывал. Многое ему вспомнилось. Ведь вот недавно взяли они троих «законников». Больше года потратили на их поиски, а на стадии предъявления обвинения им приказали отпустить фартовых, освободить из-под стражи. Почему? Никто не стал объяснять.
— Приказ не обсуждают, его выполняют! — услышал в ответ резкое.
Бывало, когда выпускали задержанных в тот же день, Смирнов ходил мрачный. Он не мог понять, что происходит.
В последнее время случалось и невероятное. Оперативники выезжали брать воров, окружали хазы, а в них никого не оказывалось.
— Но ведь были! Только что! Даже окурки тлеют в пепельнице! Где сами? Кто успел опередить и предупредить? — удивлялись опера.
Кто? Этот вопрос теперь все чаще вставал перед следователями. А преступность захлестывала город и выходила за его пределы.
Все чаще гибли на работе сотрудники милиции. Однажды нашли в подвале дома убитого участкового. Голову проломили ломиком. За целый год так и не установили убийцу, не узнали, за что погиб человек.
Вскоре после этого случая нашли в городском парке двоих оперативников, изрезанных ножами. Убийц тоже не установили. Ребята возвращались домой с дежурства. Решили пойти короткой дорогой, сократить путь. Его им и вовсе обрезали. За что? Кому помешали? На кого нарвались?
Сколько раз ночами стреляли по окнам дежурной части, и тоже не без потерь.
Смирнов смотрит на Власа: «А может, и он бывал в этих делах? Вот и теперь ждет. Откажись — тут и оставит! Для него угробить мента — в честь. Еще и хвалиться станет средь своих, по всем законам. Согласиться? Ну это уж слишком! Он после этого станет считать меня своим обязанником и наших ребят в случае чего будет убивать, не боясь кары. Согласись я, предам ребят. Никто из них не пошел бы на такую сделку. Нет! Не могу! Ну, прирежет».
— Мне надо подумать, — ответил Власу.
Тот приподнялся на локте:
— Чего? Ты что, офонарел? С чего взял, будто ждать стану? Или за отморозка держишь? Второй встречи уже не будет: либо теперь скентуемся, либо никогда! И помни, со мной шутки хреновые!
— Я не могу так сразу…
— Третьего выхода нет! Видишь вон то бревно? Откажешься — под ним тебя нашмонают, если станут дыбать, а нет — сгниешь сам! Если согласишься, расстанемся корешами, — указал взглядом на деньги.
— Ты как с дешевкой… Имеешь опыт…
— Все человеки одинаковы.
— Значит, ты загоняешь в тупик?
— Ты в нем всю жизнь моришься! Канаешь хуже нашего сявки. А за что? Тебе второй раз никто такого не предложит. Зато когда выйдешь в отставку на пенсию, не раз меня вспомнишь. И сам себя похвалишь, что не упустил свое. Поймал удачу за хвост. Не всякому она идет в руки.
— Ты можешь подождать? Ведь требуешь, чтобы не только я, а никто тебя не трогал. Мне нужно проверить, как мои отнесутся к такому повороту.
— Если ты не напомнишь обо мне, они про меня нюх посеят. Я им, как зайцу триппер, без нужды! Потому не с ними, с тобой трехаю!
Михаил понял, Влас его припирает.
— Давай после отпуска поговорим. Какой смысл сейчас? Я дома! Меня замещают. Откуда знаю, что у них планируется? Мы с тобой договоримся, а они нагрянут. Что тогда скажешь? Вытащишь на свою разборку? Зачем мне это нужно?
— Что ж, верняк ботаешь. Давай так! Когда в своей конторе возникнешь?
— Через неделю.
— Лады. Я тебя надыбаю. Сам меня не шмонай, нарваться можешь. Допер? Я тоже не за каждого корефана клянусь, — вскочил на ноги легко, пружинисто. Исчез совсем беззвучно.
«Вот ведь черт, я даже не слышал, как он оказался рядом?» — подумал Смирнов, немало удивляясь, как сумел Влас подойти вот так.
Он долго обдумывал разговор с фартовым. Понимал, что тот будет ждать. И решил посоветоваться с Олегом:
— Назначь ему встречу, а мы его там и накроем.
Так и сделали. Михаил радовался: если бы не это, сколько еще ловили б Меченого? Тот, когда оперативники взяли в наручники, понял все и крикнул Смирнову:
— Ты, пузырь с дерьмом! Закажи себе купе на погосте!
Когда Власа поместили в следственный изолятор, началось невообразимое.
Среди ночи в милицию вломились пьяные. Избив дежурных, закрыли их и подожгли полы. Выпустили из камер всех алкашей, а сами скрылись на двух машинах.
— Конечно, фартовые! Кто ж еще? Искали Меченого. Когда не нашли его, вздумали хоть так досадить! — оправдывался дежурный, протирая опухший глаз.
— Вас двое было! Почему не задержали? — негодовал начальник милиции.
— Их пятеро! И каждый как шкаф с антресолью! Попробуй скрутить таких лбов!
— Позор! Пьяные хулиганы устроили дебош в милиции! Едва не сожгли здание и вас! — возмутилось начальство. — Зачем нам такие слабаки в милиции?
И на следующий день оба избитых подали рапорты, уволились из горотдела. На их место заступили новые, но через месяц и эти пострадали. Выскочили защитить женщину, которую муж под окном дежурной части избивал. Отнять хотели ее, успокоить, но тут на них свора навалилась. Откуда взялась, не увидели. Одного дежурного забили насмерть.
Смирнов давно поставил решетки на окна квартиры. Впереди железной входной двери тоже поставил решетку. Ольгу предупредил не выходить вечером из дома. И все же, едва приоткрыл форточку, чтобы проветрить квартиру, тут же над головой просвистела пуля. Дом напротив только достраивается, кого там сыщешь? Михаилу неприятно сдавило душу.
Смирнов теперь стал осторожнее. Если хотел проветрить квартиру, сначала гасил свет. Окна всегда были зашторены. На входной двери подъезда установили кодовый замок.
Но по пути на работу не раз летели в него камни. Вечером его подвозили на служебной машине, когда она была свободной. А все потому, что от камней кто-то перешел на пистолет. По счастливой случайности попали в руку.
— Шкворень на тебя охотится! — внимательно рассмотрел пулю эксперт. — Тебе повезло. Этот никого не мазал. Бил наповал. Нынешний промах — первый. Будь осторожнее.