Павел был спасен. Но он даже не почувствовал радости. Источник энергии погиб. Апатия овладела Павлом. Поход окончился безрезультатно. Машинально он сверил направление обратного маршрута и, безразличный ко всему, даже к тревожным напоминаниям аварийной установки, побрел назад.
Он потерял представление о времени. Исчезла с неба звезда, которая называлась здесь Солнцем, а он, безразличный ко всему, шел и шел.
Настал момент, когда Павел, обессиленный, осел в мягкую пыль. Утомленное тело ослабело, ресницы сомкнулись сами собой. Он не понимал потом, что это было: короткий сон или потеря сознания. Да это и не имело значения. Нужно было идти, не останавливаться, чтобы донести весть.
А так хорошо лежать! Он полежит еще совсем немножко и потом пойдет. Он вовсе не спит, хоть ресницы будто налиты свинцом. И это совсем не грезы…
Павел сел. Вокруг было светло, как днем на Земле. Яркое солнце слепило глаза. Павел включил световую защиту. Солнце, висящее в той стороне, где был их «Набат», выстрелило молнией и расплылось.
Павел подхватился на ноги. Мелькнула мысль, что с его товарищами что-то случилось. Апатию словно рукой сняло. Нужно идти, спешить! И он шел, падал, полз, поднимался, снова падал, задыхаясь от слабости.
10
Павел не ошибся: он действительно видел огненный шар, своей яркостью не уступавший Солнцу…
Широкий луч прожектора ворвался в пещеру и уперся в какую-то преграду далеко в глубине. По ровному, словно отшлифованному каменному полу, на котором после взрыва лежали остатки породы. Бурмаков и Витя подошли к стене. Она была черная и блестящая, не похожая ни на один материал, который они до сих пор встречали на Плутоне. Боек механического бура, который способен был пробить толстую броневую сталь, отскочил от стены и сломался.
— Одно из двух, — рассматривая осколки бойка, сказал Бурмаков, — или мы встретили необычно твердую породу, или она имеет искусственное происхождение.
Заменили боек, стали подкапывать более мягкие слои у основания стены. Перед ними оказалось нечто похожее на ящик. Внизу, вверху, по сторонам этого большого ящика были такие же гладкие черные стены. Комбинированные ультразвуковые и электронные измерители определили, что он имеет форму куба. Плазменный луч с температурой двадцать тысяч градусов не смог разрезать стену. Бурмаков измерил температуру того места, где только что пытался сделать разрез, — она была такой же, как и до прикосновения плазменного огня. Черное вещество не нагрелось ни на один градус. Более того, оно не пропускало ни электрических, ни магнитных волн. Локаторы оказались бессильными в попытке заглянуть за стену.
Те же измерители сообщили поразительную цифру. Вес куба высотой в три человеческих роста, если перевести на земные единицы, составлял несколько сотен миллионов тонн.
— Игрушка, — постучал Бурмаков по черной зеркальной поверхности. — Идеальная инертность.
— А если он сплошной? — Витя еще раз включил измеритель.
Невидимые волны потекли в почве вокруг куба, пытаясь пробиться сквозь его непроницаемые стены. Стрелки циферблата засуетились и поползли в сторону от средней отметки. Из-под пера осциллографа выползла ломаная кривая.
— Куб пустотелый! — торжественно проговорил Бурмаков. — Он искусственного происхождения.
— Люди? Правда, Степан Васильевич, люди? — Витя тормошил Бурмакова за руку.
— Разумные существа! Когда это сделано, кем и где они, мы пока не знаем. Но видим результаты их созидательного труда. Этот куб, кажется, — хранилище. Оно надежное, его стены не поддаются обычным силам, которые сами собой могут возникнуть в природе. Я понимаю, тебе, Витя, хочется услышать ответы на множество вопросов: из чего куб сделан, зачем, что там внутри? Но я могу только догадываться. Похоже на то, что стенки сделаны из нуль-вещества, не имеющего атомов и электронов и состоящего из одних нейтронов. Оно очень плотное, один кубический сантиметр нуль-вещества весит сто тонн. Ни один земной механический инструмент не в состоянии разрезать его. Оно в полтора миллиарда раз более прочное, чем сталь самых высоких марок.
— А как мы заберемся внутрь? — Витя был разочарован. Стоять на пороге чужого мира и отступить от него! Пролететь миллиарды километров и вдруг признать свою беспомощность!