— Чем болеешь? — насторожилась Динара, отступив на полшага.
— Гастритом. У меня родители-медики, — на веснушчатых щеках появились ямочки. — Династия врачей.
— А ты сломала традицию?
— Писать книги увлекательнее, чем носиться с пациентами. У меня даже есть черновик. Когда-нибудь опубликую.
— В «Шторме» интересный сюжет, — похвалила Эмилия. — Многим зайдет.
— Даже если получится плохо, не беда. Главное, чтобы читателям было весело, — хихикнула Ангелина.
— Мы поладим, — улыбнулась Динара.
Они завели разговор о мультсериале про французских супергероев. Маша украдкой заметила Бортникова и остолбенела. Марк повернулся, взглянул прямо на нее. На миг почудилось, что он приблизится, скажет, как сильно соскучился. Скажет, что жаждет помириться. Реальность подвела, он ушел в противоположное крыло. Поняв, что холл опустел, Маша поспешила в комнату, но замерла при виде Яны. Та стучалась в вожатскую.
— Я насчет, — начала она, но осеклась, — слоганов.
— Заходи, — быстро сказал Глеб и, привалившись к дверному косяку, уставился на Машу. — Помочь?
— Нет, сама справлюсь.
Через пять минут Захар Владимирович снова созвал группу и отлучился. На импровизированной кухне собрались самые ответственные студенты.
— Что в меню? — спросил Кирилл.
Завязался нешуточный спор. Ангелина хотела оладушки, Яна твердила о пользе омлета. Маша заметила, что у блондинки припухло лицо, и про себя предположила: «Наверное, плакала из-за плохих условий. Скорее бы отсюда уехать». Они не общались, поэтому вопрос прозвучал бы странно. Вика предложила сварить кашу, но наотрез отказалась от гречки. Настя, сидевшая на коленях у Глеба, заявила, что скорее умрет, чем съест манку, выпьет коровье молоко или попробует лактозу в хлебе. На нее уставились, как на фрика. Эмилия твердила о рисе, Кирилл цитировал тренера, любившего овсянку, Игорь предпочитал пшенку, а Михаил мучился голодом, о чем не уставал повторять.
Маша словно переместилась на рынок, куда мама ходила за покупками. Тягостные минуты из детства, когда приходилось безропотно стоять на узкой картонке и натягивать замерзшими пальцами «очень симпатичные брючки заграничного пошива», до сих пор вызывали стыд.
— Проголосуем, — остановил галдеж Женя.
К разочарованию Вики, победила гречневая крупа. Кирилл и Леонид наполнили кастрюли водой, поставили на плиты. Хлипкие тройники и крохотные конфорки заставили ребят понервничать.
— Рванет, — с обреченностью произнес Игорь.
— Сплюнь и постучи по дереву! — воскликнула Яна.
Маша всегда смеялась над суевериями, из-за чего выслушивала нотации от родителей. Мама хранила в доме иконы, носила крестик, посещала церковь, ставила свечи и иногда соблюдала пост, но при этом спокойно наливала домовому молоко, не прощалась и не здоровалась через порог. Понять ее противоречивую картину мира было крайне сложно.
— Не пересоли, — строго предупредил Леонид.
— Все под контролем, — ответила Ангелина.
Она зачем-то сильно наклонила пачку, громко чихнула. Просыпавшейся соли хватило бы на две таких же емкости. Леонид дотащил посудину до ванной, затем вооружился половником и взял приготовление на себя.
— Он хороший повар, — сказал Кирилл. — Мы в одной общаге живем.
— Ужинаем вместе, — встрял Михаил.
— Вы меня втихую объедаете, — сердито проворчал Леонид. — Воры.
— Юрист от преступника отличается амбициями, — припомнил слова историка Кирилл.
Седовласый и статный профессор казался Маше эксцентричным. Поговаривали, что за большой перерыв он успевал написать очередную гениальную монографию по истории государства и права. На лекциях гений в мельчайших подробностях излагал историю о том, как Анна Болейн шла на казнь с гордо поднятой головой, как лучи тусклого английского солнца сверкали на мече и как, хоть впавшая в немилость женщина встала на колени, достоинство, с которым она держалась, восхитило палача, вызванного из Франции. Пары заменяли кино и художественную литературу. К несчастью студентов, знания о том, сколь величественно умирала экс-королева или какие цветы росли у тропинки, по которой вели осужденного Карла I, не спасли на экзамене. Пересдачи историк раздавал щедро. Он гордился своей кафедрой, прозванной санитарами леса.
— Не факультет, а жулье, — скривился Леонид.
— Тогда географы — пьяницы, — ответила Динара.
— Хуже только менеджеры, — раздраженно продолжил тот. — Куча народу с корочкой, а толку ноль.
— Ты из леса вышел, не разбираешься, — сказал Михаил, важно сложив руки на груди.