В горле запершило от запахов лака для волос и цветочных духов.
— Наверное, — сказала Маша с плохо скрываемой грустью.
— Ты его любишь? — охнула приятельница, присев рядом.
К ним заглянула Яна, позвала Динару. Та гневно махнула, повернулась к подруге:
— Не расстраивайся, ты достойна лучшего.
Через некоторое время Маша выползла из укрытия заметила Леонида, стоящего на лестничном пролете, и спросила:
— Ты куда?
— Хочу осмотреться. Пойдешь со мной?
Маша кивнула. Они поднялись на третий этаж.
Скудный свет едва проникал из немытых окон, ложился полосами поверх пожухлых книг, строительного и всевозможного другого мусора. Посреди хлама возвышались сломанное кресло и, по-видимому, укрытая белыми чехлами мебель. Со стен сыпалась краска. Маша поежилась то ли от холода, то ли от запустения. Облезлое помещение могло понравиться только любителям заброшенных построек и блогерам, снимавшим про паранормальные явления. Четвертый этаж был забаррикадирован, поэтому Леонид предложил спуститься. Внизу было сыро и темно. Обсудив увиденное, они сходили за верхней одеждой, аккуратно обогнули завалы и покинули здание.
Впереди расстилался лес, справа из-под снега продирались высокие заросли борщевика. Белые шапки, как перевернутые зонты, угрожающе качались. Там, где раньше резвились дети, суетились вожатые и случались первая любовь и верная дружба, теперь властвовала разруха. Клятвы, линейки, горн и знамя остались лишь в воспоминаниях. Жена ректора или он сам планировали подарить руинам вторую жизнь. Маша не оценила затею, ведь нынешние школьники скорее предпочли бы окончить курс по программированию или дизайну, создать инфопродукт и начать курировать учеников в соцсетях, чем месяц тухнуть в какой-то дыре. «Лучше бы сделали коттеджный поселок или базу отдыха, — размышляла она. — Рядом с городом мало подобного, пользовалось бы спросом».
Леонид, будто опытный охотник, склонился над сугробом.
— Что-то со следами? — озадаченно спросила Маша.
— Как строители добрались до четвертого корпуса? — поразмыслил вслух Леонид. — Дорожка ведет к выезду, других нет.
— Наверное, тропинка где-то подальше. За ночь присыпало.
Парень попытался обойти строение, но уже через несколько метров увяз по колено. Выбравшись из морозного плена, он принес швабру, найденную в хламе прихожей, отошел влево, затем вправо от крыльца. Деревянная рукоять щетки почти полностью погрузилась в снег.
— Кроме нас, тут никто не ходил, — подытожил Леонид.
— Вдруг они ушли вчера или позавчера? — возразила Маша.
— Вряд ли.
— По-твоему, Марк соврал? — ахнула она. — Зачем?
— Чтобы халявить, пока нет препода.
— Марк не такой.
— Уверена?
Маша поняла, что спорить бесполезно. Леонид точно не изменил бы своего мнения, а она была не настолько уверена в собственной правоте, чтобы пытаться переубедить упрямого парня. Оставалось лишь глупо перевести тему:
— Ты любишь зиму?
— Да, — приободрился Леонид. — На самом деле нет сезона, который бы мне не нравился. А тебе?
— Не особо, — призналась Маша. — Я обожаю раннюю осень, когда не жарко, мало дождей, красивые листопады.
— Природа хороша, пока люди не испортят.
— Поэтому ты поступил на географа? — предположила она. — Хочешь быть экоактивистом?
— Нет, я просто подал заявление на единственный факультет, на который физически смог попасть, — ответил он, сунув ладони в пуховик.
— Помню, ты говорил, — кивнула Маша. — Имела в виду, почему выбрал эту специальность?
— Нигде дальше нашего края не был, — с тоской произнес Леонид. — Хоть на картах и лекциях посмотрю мир.
— Подай заявку на обучение по обмену, — поделилась идеей она.
— Вряд ли универ расщедрится, — отмахнулся он. — Где взять лишние деньги? Можно продать машину, но она старая.
Леонид задумался. Маша зачерпнула горсть из сугроба.
— Липкий, идеальный для снеговиков.
Леонид вынул шерстяные варежки, которые будто связали из десятка самых разных заплаток, но каким-то чудом умудрились сделать все гармоничным узором, затем он принялся катать шар.
— Сделаешь голову? — спросил он.
— Я же не всерьез, — удивилась Маша.
— Поздно. Раз начали, зачем бросать на половине?
Маша усмехнулась, соорудила ком и поставила кривоватое нечто на туловище. Само тело снеговика было ровным, будто его проектировал самый известный в мире архитектор. Леонид достал из карманов кожурки от семечек, воткнул вместо пуговиц и редкой шевелюры. Шарфом послужил обрывок золотистой мишуры, нос заменил колпачок от ручки.