***
Там по голубым водам неба плыло солнце. Дорога же меня поманила вслед за собой. Тревоги остались позади. Их не было. Они исчезли. Совсем. Больше никто не следил за мной, притаившись в шелестящей листве. Это все воображение и точка. Не стоит даже думать об этом более. Занавес.
Я оторвалась от представшей передо мной красоты мира «за холмом» и пошла дальше. Протоптанная дорога, обрамленная мокрой травой, вела в сторону храма. Метров десять и я пересекла линию металлического забора. Слева и справа меня окружили могилы. Памятники, кресты, более старые выцветшие искусственные цветы и еще совсем новые. Там же были низенькие оградки и поблекшие лавочки. Здесь бы царила полнейшая тиши, какая обычно бывает на кладбищах, но было иначе. И вроде спокойно все, только слышны голоса и плач. Неловкое чувство. Я была здесь лишней. Возле березы на краю кладбища в столь ранний час столпилась группа людей. Между ними я видела гроб. И на душе стало так грустно, так печально и тоскливо. Я понимала, что мне здесь не место. Нужно уйти прочь, как можно быстрее. Под моими ногами скользила грязь, я еще подумала, что не дождь тому виной, а слезы.
Храм возвышался надо мной и сверкал в лучах солнца. Как может быть так, что все вокруг пестрит и живет, но столько боли ощущается в самом воздухе? Пары безысходности и гнетущее чувство конца. Тут уж не до жизни. Тоска, печаль, уныние. Мне хотелось убежать. И бежать аж до самого моря, чтобы, наконец, перестать слышать и чувствовать пустоту. Но не могла сдвинуться с места. Я все смотрела и смотрела. Наблюдай со стороны. Вот они прощаются, вот забивают гвоздями крышку. И звук ударов эхом доносится до меня мимо серых крестов. Поднимают гроб и кладут в яму. Начинают забрасывать землей.
-Это жизнь, - услышала я голос возле себя, и кто-то положил мне руку на плечо.
Я вздрогнула, и чуть было не закричала. Но еле-еле сдержалась. Я еще не видела, кто это был. Но в голове тут же загорелась, подобно яркому пламени дикой свечи, та самая мысль. Это тот, кто наблюдал за мной. Пришел следом. Что ему нужно, что?
Сердце выбивало такт безудержной музыки. Дыхание перехватило. Я обернулась, чтобы посмотреть, чтобы принять свою судьбу. Но это была бабушка - невысокая и сморщенная, как изюм, который давно хранили в холодильнике. На ней был повязан темный платок с золотистыми узорами, похожими на причудливые цветы. И серый плащ, чуть ли не касающийся земли. Пусть нараспашку, но в такую жару он был точно не к месту. Она словно не обратила внимания на то, что я испугалась. А испугалась, надо отметить, весьма сильно. Хоть и произошло все в долю доли секунды. Но, тем не менее, на лице ее была какая-то отрешенность. Нельзя сказать, что именно оно выражало. Скорее всего, вообще ничего. И смотрела она толпу, которая еще немного постояла и собралась уходить. Довольно молодая девушка, нет, женщина, упала на колени и, разразившись ливнем слез, вцепилась в деревянный крест.
-Люди приходят в этот мир, люди уходят. Мы лишь краткий миг. Такова судьба человеческая и на все воля Божья.
Она вроде и не со мной говорила. Ее слова были больше похожи на мысли вслух, обращенные куда-то далеко в самые небеса. Несмотря даже на то, что произносились они тихо, и могла услышать их лишь я. Затем она посмотрела на меня своими замутненными годами глазами.
-Нечасто в наших краях увидишь новое лицо. Редко-редко кто приезжает, так ведь и то скорее к своим давно забытым родственникам. А тут...интересно. Так ведь если приезжали,...как же это давно было,...но не сезон уж, поди.
-Не сезон для чего? - Спросила я.
Она сделала такой вид, словно только что меня заметила. Удивление, будто карандашом нарисовалось на ее испещренном морщинами лице.
-Для пения. Пения соловья. И люди приезжали, чтобы послушать в ночи их трели. В тихой-тихой ночи, когда даже лягушки стихали. Не мешали. Запоет один, а следом ему подпоет второй. И еще, еще, еще. Так до утра, до самого восхода солнца наполняют они тьму светом перезвона. И словно даже в сердце становится теплее и легче. Пробуждается в людях самое лучшее. - Она замолчала на минуту, задумавшись, - пробуждается доброта. Но давно уж никто не приезжает. Да и местные, наверное, уж не выходят из своих домов, чтобы послушать трели. Тихо, мирно доживают свой век. Но даже если захотеть, выйти сейчас ночью, то, скорее всего, уж не услышишь.
-Почему?
Впервые на ее лице появилось что-то похожее на улыбку. Презрительную ли, а может добродушную. Не могу точно сказать.
-Да уж, - продолжила она, смерив меня взглядом. - Вижу, вижу, что не из-за соловьев ты здесь. Отпели они, милая.