-Эм, совсем?
-Как совсем? Конец июня на дворе. В этом году допели они свои песни. Теперь только ждать следующего года. Не каждый, правда, доживет до них. - Она кивнула в сторону свежей могилы, возле которой уже никого не осталось. Только в тени дерева стоял мужик с лопатой в руках. Я не видела его лица отсюда, но нечто похожее на тревогу закралось в сердце. От чего это вдруг мои чувства так напряжены с самого утра? Мне был знаком этот пристальный взгляд, хотя, он, наверное, на меня и не смотрел. Но...
-Раз не из-за соловьев ты здесь, то зачем? Знаешь, опасно бывает бродить по незнакомым местам. Ведь раньше так и было. Верь не верь, но драконы существовали, и существую поныне.
Я пропустила ее слова мимо ушей. Все еще пыталась понять саму себя. Ведь неспроста мне как-то некомфортно и неопределенно.
-На картах так и отмечали.
-А?
-На картах, - повторила она,- и в книгах. Заходи в храм Божий, поставь свечку, помолись.
-Нет, простите, но мне уже пора идти.
Зов дороги был как никогда силен. И мне не хотелось с ним спорить и перечить. Напротив, я хотела убраться, да поскорее. Над головой под самыми куполами зазвенели колокола. Я попрощалась со старушкой и пошла по дорожке, выложенной серой и красной плиткой, в сторону ворот.
-Будь осторожна, - крикнула она мне вслед.
-Да, - ответила я мысленно, - хорошо.
Глава пятая. Чистый лист II.
Иногда время замедляется, а иной раз вовсе останавливается. Прямо как сейчас.
Дождь льет, как из ведра. Интересное выражение, однако.
-Как из ведра, - повторил я про себя.
Вот только если дождь и правда бы лил, как из ведра, то он бы непременно закончился в скором времени. Сейчас же была абсолютно другая картина. Он был словно бесконечен. Будто поливал из нескончаемого океана. Небесного океана, растянувшегося серой массой по всему небосводу. И стучит, стучит, стучит по лужам и мыслям. Нет ему конца. Но я ведь слышал когда-то, что дождь не может идти вечно. Так ли это?
А омут памяти - в нем попросту можно утонуть.
Вокруг меня собрались люди. Но они - лишь тени былого, настоящего и грядущего. Темные силуэты, укутанные в траурные одеяния. Все происходит, как в страшном сне. И я все жду, жду, жду, когда же, наконец, проснусь. Но ничего не происходит. Я прохожу чуть дальше. Задеваю плечом, по-моему, мужчину, лет так под сорок. У него еще усы, шляпа и темное пальто, которое в самый раз в такую холодную и дождливую погоду. В руках он сжимал зонт. Я же ничего не чувствую, ни холода ни дождя, струящегося по моему лицу. Ничего. Просто прохожу еще немного вперед. Грязь прилипает к подошве потрепанных туфель. С таким чавкающим противным звуком. Я бы мог его изобразить сейчас, но это никак не уместно.
На лицах собравшихся - скорбь. На моем - пустота. Я все думаю о том, а не сон ли это? Или же фильм. Да, фильм. Старый-старый фильм. Немое кино, которое иногда крутят по ночам на другом конце города в ветхом кинотеатре. Там еще на кассе такая упитанная женщина. Вечно смотрит недовольно и непременно жует жвачку. Мы ходили туда с Эльзой несколько раз. Как же это было давно. А теперь я вижу только черную грязь под ногами и безысходность впереди.
Немое кино продолжается. Вроде и замерло само время, застыло, но можно заметить, если постараться, что все вокруг движется. Люди делают неловкие движения. Кто-то переступает с ноги на ногу, другой высмаркивается в платок, тот мужик поправляет пальто. А ведь я его даже знал очень хорошо. Сейчас мне нет никакого желания смотреть на его усатое лицо, как и на все прочие лица. Они расплываются для меня в единый размытый задний фон. Фокусировка на мне. Или нет. Быть может, я такая же тень, как и они. Не хватает только музыки. Только не знаю, какая бы сюда подошла. А еще здесь был бы к месту такой звук, как в кинотеатре, когда кадр сменяет следующий, когда перематывается пленка. Т-р-р-р. А затем в конце непременно выскачет надпись «fin» и все. C’est la vie.
Вокруг и дождь шумит, и ветер гоняет по земле перегнивающие листья, но для меня царит тишина. Я не существую. Ничего нет. Все ложь и обман. И не понимаю, зачем пробираюсь сквозь толпу. Я не хочу видеть, что скрывается за ней. Больше всего на свете, мне нужно убежать отсюда. Прочь, как можно дальше. Забыть, забыть навсегда. Вот только это тоже вранье.
Глаза останавливаются на неподвижной лежащей фигуре. Ее я тоже когда-то знал, как и всех присутствующих, как знал когда-то себя. Но я не узнаю ее. Не узнаю себя и эту жизнь. Сон, фильм - неважно. Все едино. Я лишь обращаю внимание на волосы, которых я касался рукой, гладил, пропускал сквозь пальцы. Теперь до них дотрагивается только ветер. А мне глаза застилает пелена. И это не дождь. Это тьма. Живая непроницаемая тьма, которая щекочет холодом зрачки. И я не могу более смотреть на все происходящее. Просто не могу. Мне больно в глубине души и в голове пульсирует ударами кровь, попадая точно в такт дождю. Все расплывается. И я начинаю бороться с желанием прыгнуть в вырытую яму. Покончить со всем и сразу. Лишь шаг отделяет меня от зова внутреннего голоса. Лишь шаг, как это обычно бывает. Тогда бы, наверное, и выскочила так ожидаемая мною надпись «fin». Фильм бы закончился. А я бы, осознав, что немного прикорнул, поднялся со скрипучего прожженного сигаретой кресла, посмотрел на потухший экран и пошел прочь из душного задымленного зала.