Ночь стояла непроглядная. Все звуки леса для меня смешались в один протяжный бессмысленный шум. В глазах и слез уже не осталось.
-Убейте меня уже, - прошептал я.
-Чего? - Они захихикали. - Нет, пока ты нужен живым. Мы прокатимся немного. Там ты...что это, слышишь?
Я тоже что-то услышал. Лай собак? Нет-нет-нет. Конечно же это не собаки. Показалось. Откуда им здесь взяться.
-Быстрее.
Мою руку сжали в крепкую хватку и потащили вперед, лавируя между деревьев. Я пару раз приложился щекой о стволы. Расцарапал. Затем меня чуть занесло вперед, и я не удержался на ногах. Пролетел пару метров и вывалился из-за деревьев на лужайку. В небе горели звезды, и желтела яркая-яркая луна. Я, наконец, смог увидеть своих похитителей, посмотреть на свои расцарапанные и искупанные руки. Но полежать не дали. Тут же подняли на ноги, которые я вовсе перестал чувствовать. Все тело пылало, горело и болело. Я попытался немного отряхнуться, протер глаза. Они стали жутко чесаться. По голове прилетел подзатыльник. Потом меня схватили и оторвали от земли. Поволокли дальше. И в этот момент я увидел стоящую неподалеку машину.
***
-А ну залезай, ссыкун мелкий!
-Нет, - отбивался я, когда меня пытались запихнуть в машину. Хватался за дверь. Ведь я знал, стоит им осуществить задуманное, как меня увезут, и никто меня больше не найдет. Я не убегу, не спасусь. Нет уж. Я кричал, что есть сил. Хотя сил-то, по большому счету, во мне и не осталось больше. Несколько раз пальцы прищемляли дверью. Я слышал хруст собственных костей. И боль, всепоглощающую боль от которой темнело в глазах. Но я пытался удержать себя в сознании. На этот раз его нельзя было терять. Ни в коем случае. Ведь я слышал лай. Лай собак. Приближающейся. Ближе, ближе. Мне он не казался. Теперь я знал это точно. Но когда мне по руке прошлись лезвием ножа, и кровь брызнула на примятую траву, я не выдержал. Отпустил руки.
-Вот так!
Меня запихнули на заднее сидение. Ко мне села женщина и зажала рукой рот.
-Тише-тише. - Как-то дюже ласково для сложившейся ситуации прошептала она.
Мужик поспешил сесть за руль. Но тронуться он не успел.
Из-за деревьев показались огни. Много огней. И фигуры. Знакомые фигуры, силуэты. Собаки выбежала к машине и стали кидаться на нее.
Далее все произошло, как в тумане. Я услышал звук бьющегося стекла. Крики, дикие, яростные крики. И голоса.
-Сжечь их!
-Нет. Прочь. Уйдите от машины. Вы не так все поняли. Мы нашли его. Спа...эй...спасли.
-Не-е-е-т, - женский крик.
Меня вытащили из машины. Я упал в траву. Подняли. Трясут за плечи. Что-то говорят. Что они хотят от меня? Кто все эти люди? Мама? Она склонилась надо мной, плачет.
-Все хорошо? - спрашивают меня, - ты цел? В порядке? Не ранен? - Голоса. Их так много.
-Он же весь в крови.
-Скажи. Скажи хоть что-нибудь?
-Я, - попытался ответить, облизывая пересохшие губы. А вокруг все крутилось, вертелось.
Хруст прыгал рядом.
-Отведите его домой, ну! И его. Ему здесь тоже не место.
Я увидел Ваньку. Он стоял рядом. Весь бледный в холодном свете фонариков. И какой-то потерянный. Нет, скорее испуганный. Смотрел на меня.
Затем нас повели к лесной тропе. Повели домой.
-Идемте. Вам не стоит здесь...
-Я ведь увидел тебя, - сказал тихо Ванька. - Увидел, как там. Ну, напали на тебя. Я бы...знаешь, сам бы помог, - он легонько толкнул меня в плечо, улыбнулся. - Но подумал, что надо звать на помощь.
-М-м-м, - ответил я.
Уже ступив на тропу, идущую меж деревьев, я оглянулся назад. Увидел собравшуюся полукругом толпу. Увидел машину. Остановился. Ванька тоже.
-Пойдемте, чего встали?
Но я не мог отвести глаз. Я смотрел, как загорелась машина. И как мои похитители сидели в ней, истошно крича от боли. Смотрел их смерти в глаза. А они словно смотрели на меня из всей толпы. И злость была в их умирающих глазах. Будто осколками, крохотными частичками пепла, эта злость с порывами ветра влетала в меня.
-Вот они! - Кричал голос мамы, который я еле узнал, - ПРИЕЗЖИЕ! Приезжают, похищают наших детей. Беды, одни лишь беды от них! То пожар разведут и спалят пол леса, то кур передавят. Рано или поздно этим должно было все кончиться. Начали похищать людей! Это наши места, это наши люди. А их? Что ждет их и им подобных? Разве мы должны их отпустить? Позволить убраться, чтобы вернуться вновь?