— Скажите мне, капитан, вы одобряете эти перемены?
— Да, вполне. Она стала сильнее и решительнее. Другого трудно желать, — его глаза светились счастьем.
— Рад слышать, Ян. Теперь я вижу, что вы — достойнейший человек, — О’Нейл улыбнулся.
— Благодарю вас, сэр. Не могли бы вы ответить на один тривиальный вопрос? Что такое «идиот»?
— Ах это! Так, высокоблагородный искуситель, — расплывчато ответил Симус.
— Понятно, сэр. Очаровательно, — он выглядел слегка озадаченным.
Во время их отсутствия произошло много событий. Смерть Четвертого Секретаря была представлена просто как «трагический инцидент». Шестой Секретарь, по слухам, стал преемником.
— Старый дурак, — вспылила Мариетта. — Во время Фестиваля он преследует девушек.
Комитет, уже неуместный и ненужный, был не в состоянии решать проблемы. Кампания по осуждению Мариетты закончилась, Рете с отрядом беспрепятственно позволили вернуться. Смерть Ната сняла опасения об его «императорстве». В самом Городе капюшонники стали вести себя наглее. Шансы у молодых были неплохие. Комитет не решится выступить против до сбора урожая.
— Ты с нами, Мариетта? — пылко спросил Ян.
— До самой смерти, Ян.
— До полной свободы, — поправил он.
Лица всех выражали решимость.
— Вы раздобыли пилюли? — забеспокоился Ян.
— Да. Они в надежном месте, — ее глаза светились энтузиазмом. Римская дева, нет, Римская матрона, готовая к схватке со львом.
— Майор О’Нейл с нами?
— Конечно, — решительно заявила она.
Эй, минуточку, ребята, я ничего не обещал.
Они дружно повернулись к нему.
— Свобода, Симус О’Нейл!
— Действительно, свобода, — ответил он без всякого энтузиазма.
Они ничего не заметили.
18
Хотя его лицо горело от смущения, Симус смеялся так же громко, как и все остальные. Прекрасно, эта негодница изумительно передразнивает меня, мой голос, жесты, мимику. И зачем только ей понадобилось пересказывать, как я навернулся с плота или обалдел от саблезубого тигра. Меня совсем перестанут уважать. Ладно, ладно, я проучу ее попозже, ночью.
— И тогда героический майор сказал: «Нет, мы пойдем другим путем», и со всего маху упал в воду. Он падал так грациозно… Вы когда-нибудь видели его падающим? И вот мне снова пришлось его вытаскивать. Похоже, что это мой рок… конечно, это не самое неприятное занятие… Но он слишком огромный, и это уже начинает надоедать… кто-нибудь из присутствующих хочет испытать это на себе?
Она изо всех старалась быть серьезной. Но озорство в ее лучистых карих глазах так и плясало.
Самарита, Орнигон, Хорер и Карина просто корчились от смеха. Ее фантазия и избирательность в описании эпизодов их «путешествия» по джунглям была небывалым развлечением для дома Музыкального Директора, а ведь она еще не дошла и до половины рассказа. О’Нейлу отводилась роль неловкого героя, спасенного мужественной и неутомимой женщиной… роль, которая смущала его, но была близка к правде.
Ручаюсь, что вам, Ваше Преосвященство, все это страшно нравится. Эта особа все-таки удивительно похожа на вас.
В своем воображении он сочинил балладу непристойного содержания, в которой он в такой же фантастической манере описал неуемность и страстность Маржи. Но спеть не решался. Во-первых, это заставит зилонгцев хранить мертвую тишину. Во-вторых, ему еще не было ясно, догадались ли присутствующие об их отношениях с Маржи. Эту тему как-то деликатно обходили молчанием.
— О, Джимми, вы так замечательно провели время в джунглях, — завидовала его хозяйка, ее смуглая кожа порозовела от румянца и от тщетных попыток сдержать смех. Интересно, что она имеет в виду? Неужели не всем очевидно, что возбужденная веселость Мариетты — результат того, что она нашла мужика, с которым можно спать? Наверное, в этом обществе дураков не принято замечать отступление от правил.
— Я страшно рад, что мне удалось развлечь моих дорогих хозяев. Это все, что я могу сделать для вас, — его голос прозвучал слишком печально.
— О, Благородный Гость, — запротестовал Орнигон, — вы должны позволить нам немного развлечься… впереди тяжелые времена… — легкая тень пробежала по его лицу. Он пожалел, что сказал об этом. Возникла неловкая пауза, неожиданно все стали серьезными; Маржи наскоро коснулась их блужданий в тумане, но прежнего блеска и остроумия в ее рассказе уже не было.
Его друзья смеялись и шутили с большей готовностью, чем во время его первого появления здесь. Но над всеми уже нависла тень неотвратимо надвигающегося Фестиваля. Все они ощущали, что их общество стоит на краю пропасти. Молодые знали, что впереди ждет борьба. И даже когда они нежно шептались наедине, необходимо было соблюдать осторожность. Как Мариетта может веселиться? Может быть, в ее крови есть кельтские гены… это было бы великолепно.
В тот же вечер они были приглашены на собрание революционеров. Крепко взяв его за руку, Мариетта повела его в подземное помещение. Они спустились на три уровня ниже Города — под уровнем основных строений, ниже транспортной подземки и коммуникационной сети, — на уровень старого зернохранилища, теперь заброшенного и затхлого. На полу этого каменного помещения находился заржавленный люк, крышка которого удивительно легко открылась. Каменные ступени вели вниз, в еще более тесное помещение. Из него расходилась целая сеть тоннелей, ведущих в маленькие пещеры. Подземный город напоминал Древний Рим с его катакомбами.
Маржи объяснила, что эти подземные пещеры раскинулись гораздо шире, чем можно было себе представить, потому что официальное мнение отрицало их существование. Реорганизаторы очень боялись подземелий, ведь они сами использовали их для заговора. Ночное собрание должно было проходить в штаб-квартире реорганизаторов.
— Здесь, — говорила она с каким-то необыкновенным подъемом и возбуждением, — начался долгий путь угнетения и подавления, и здесь же мы начнем путь к свободе.
Ничего, что давало бы надежду на успех, не было в этой группе из сорока юнцов, сгрудившихся в маленькой комнатке. Идея свержения старой социальной структуры и установления новой была бы похожа на шутку, если бы не их серьезные личики. Лидером был молодой мужчина Хронос, Второй Инструктор философии в университете. Седина придавала ему вид сорокалетнего, но рассуждениями, смехом и энтузиазмом он не отличался от молодежи.