— Да, сэр, понимаю. Поэтому я здесь.
Он надеялся, что обращение “сэр” поможет, и действительно старик, казалось, смягчился, погасил самокрутку и задумался.
— И, собственно, с какой стати?
— Что с какой стати?
— Помогать тебе. Учить. Если этому вообще можно научить.
— Ни с какой, наверное.
— Вот именно.
Вот и все. Ничего ему не помогло. Старик повернулся и стал скручивать новую самокрутку, явно ожидая, чтобы он ушел. Прентис и хотел было уйти, но передумал.
— Разве что по одной причине. Вам шестьдесят пять лет. Вы побывали на всех войнах со времен гражданской, а сейчас, в эту минуту, немецкие подводные лодки плывут через Атлантику.
— И что это значит?
— Все рано или поздно кончается. Вряд ли кто-нибудь не понимает, почему мы сегодня здесь. Вилья — только предлог. Все это генеральная репетиция нашего похода за океан, а когда он начнется, жизнь, которую ведете вы, будет закончена, все, что вы знаете, окажется бесполезным. У вас впереди еще десять, ну пятнадцать лет, потом вас не станет, и все, что вы знаете, умрет вместе с вами. Я предлагаю вам возможность передать ваши знания.
Старик задвигался, открыл было рот, но Прентис не дал ему вставить ни слова.
— Я понимаю. Когда это закончится, мне они тоже не пригодятся, так что этим вас не проймешь. Но еще вот какое дело. Как с фермой моего отца. Точнее, у него была ферма, пока город не надвинулся и не проглотил деревню. Отец получил квартиру, а я записался в армию. Все меняется, а я — глупая деревенщина — в душе хочу сохранить старые привычки.
— Теперь все?
— Да, — кивнув, сказал Прентис.
— Ну ладно, теперь я тебе кое-что скажу. И слушай внимательно, потому что кроме этого я тебя ничему учить не собирать. Ты не первый. Их было много, бесконечная цепь этаких умненьких, бойких мальчиков. И в индейские войны, и на Кубе. Всюду. До сих пор. И все они были похожи на тебя, и все говорили как ты. Но все думали только об одном: как остаться в живых. И я говорил им “нет”, так же, как тебе. Потому что если вы хотите остаться в живых, то и я тоже хочу, а как только ты с кем-то связываешься, ты начинаешь заботиться о нем так же, как о себе. Тут-то тебя и убивают… Поэтому я не имею дела с индейцами: я воевал с ними когда-то, и до сих пор мне не по себе, если я знаю, что они за спиной. Поэтому, как говорят, я ни с кем не дружу. И это очень хорошо: мне не по себе, если у меня есть друг, и я знаю, что он впереди. Это единственное правило. Заботься о себе и не позволяй, чтобы кто-то или что-то отвлекало тебя. Помни это, и все будет в порядке. А теперь я устал. Через несколько часов мне становиться в караул. Я хочу поспать.
Последние слова он произнес без паузы, как будто не сменил темы разговора. Старик встал, взял одеяло, лежавшее возле седла, и закутался в него. Потом он еще раз взглянул на Прентиса и лег около колеса повозки. Прентис подождал немного, но глаза старика были закрыты; он медленно повернулся и зашагал прочь.
Он шел к своему седлу и сбруе мимо солдат, по-прежнему тихих и молчаливых. Теперь холод стал пронизывающим. Он, как и все остальные, завернулся в одеяло, посмотрел еще раз на старика и огляделся: лошади стояли спокойно, часовые обходили границы лагеря. Он снова взглянул на старика, потом на последний догорающий костер, удивился, как это он горит так долго; но костер затухал, огонь становился все меньше и ниже. Последняя вспышка, потом мерцание, и он погас.
Глава 31
На рассвете стало еще холоднее. В канистрах был лед, черпаки примерзли, солдаты ковыряли лед ножами, потом терли ладони, чтобы согреться. Старик увидел, что майор еще спит, закутавшись в одеяло, около грузовиков с овсом. Он встал на колени и положил ему руку на плечо. Майор вздрогнул и, нахмурившись, вопросительно уставился на Календара.
— Лучше посмотри.
Майор ни о чем не спросил. Старик продолжал смотреть на него. Потом он жестом пригласил его следовать за собой, майор вылез из-под одеяла и посмотрел туда, куда указывал старик, — мимо грузовиков с овсом, в пустыню. Там была большая колонна всадников, но она находилась слишком далеко, чтобы разглядеть их форму или знамена, но майор и так знал, что это мексиканские федеральные войска.
Старик кивнул, покусывая губу.
— Они, должно быть, разбили лагерь поблизости. Но это еще не все. Посмотри-ка туда.
Он указал майору на другой конец лагеря, мимо солдат, которые бросили свои дела и теперь стояли, размахивали руками и разговаривали, видно, они тоже обсуждали, в чем дело. Они подошли к повозкам на другом конце лагеря и взглянули на Деревню. У околицы собралась толпа крестьян с палками и дубинами, смотревшая в направлении лагеря.
— Наверное, они подтягивались ночью. Уверен в этом, — сказал старик. — Это я виноват. Нужно было остаться там и проследить за ними.
— Ничего. Давайте уходить отсюда. Лейтенант, стройте колонну.
Глава 32
За пятнадцать минут они управились с тем, на что обычно уходил час, но не позаботились о лошадях: что ж, те, которых еще не покормили, подождут; солдаты только оседлали их, затем собрали снаряжение, завели грузовики и впрягли лошадей в повозки.
Старик затянул подпругу на своей лошади и смотрел, как строится колонна; грузовики отъезжали друг от друга, чтобы между ними был проход, солдаты садились на лошадей и скакали прочь. Скоро и повозки стронутся с места, двинувшись цепочкой, а за ними грузовики и остальные всадники. Он смотрел. Как только колонна двинулась с места, навстречу ей направились крестьяне. Они держали наготове свои дубины и палки. Теперь, когда они оказались ближе друг к другу, он увидел среди них яркие мундиры — это федералисты давали им указания. “Должно быть, — думал он, — федеральные войска пришли поздно ночью, подняли их и сказали, что им делать, а может быть, даже заставили”. Среди нападающих были и дети и женщины. Оно и понятно. Если кавалеристы захотят избежать столкновения с федералистами, то тем более им не надо связываться с крестьянами. Одно дело — погибшие в бою солдаты, другое — убитое гражданское население, и федералисты рассчитывали на это, используя крестьян, чтобы заставить колонну кавалеристов прекратить привал и убраться побыстрее.
Глава 33
Прентис сел на лошадь и двинулся вперед вместе со своей ротой; вдруг он почувствовал, что его что-то ударило. Он дотронулся до плеча, увидев, как справа от него пролетел камень. Оглянувшись, он понял, что крестьяне наклоняются, хватают камни и бросают в них. Колонна ускорила движение. Впереди ждали федеральные войска. Колонна свернула налево, чтобы обойти их, а федералисты разделились, и часть их поскакала влево, чтобы окружить кавалеристов с фланга. Обернувшись, Прентис обратил внимание, что крестьяне остановились, а колонна целиком покинула лагерь и медленно движется вперед. Он посмотрел перед собой и увидел, как колонна следует через проход, оставленный для нее федералистами, которые стояли в сотне ярдов с каждой стороны, а когда часть колонны прошла, они двинулись вместе с ней, справа и слева сопровождая ее. Их высокий, худой командир приглядывал за ними с правой стороны. Должно быть, был приказ майора: Прентис увидел, как голова колонны сменила ритм движения, кавалеристы поскакали быстрее, передние группы солдат отрывались от задних, а те тут же заполняли образовавшийся промежуток, и вскоре вся колонна увеличила скорость. Он тоже поскакал быстрее, другие устремились за ним. Федералисты тоже прибавили шагу. Он не понимал, что происходит: то ли федералисты собираются напасть на них, то ли просто пугают. Так или иначе, это подействовало. Они заставили колонну обороняться, и что бы ни мучилось после этого, инициатива была в их руках.
Глава 34
Мимо колонны, поторапливая всадников, проскакал Кален-дар; рысь сменилась аллюром. Вокруг лошадей клубилась пыль, видимость стала плохой, но на какой-то миг Прентис разглядел впереди долину между двумя пологими холмами, к которой они направлялись. Солдаты федеральной армии по-прежнему сопровождали их с обеих сторон. Он так и не узнал, кто первым выстрелил: американские или федеральные войска, и был ли это сигнальный выстрел или прицельный. Он даже не был уверен, что услышал его, потом прозвучал еще один, и еще… И внезапно началась открытая перестрелка. Всадник впереди него падал с лошади… Выбора не было. Потом он сам удивлялся, что даже не стал раздумывать. Он просто выхватил пистолет, прицелился в мексиканцев слева от него и выстрелил. Пыль и расстояние не дали ему увидеть, попал ли он, но он выстрелил еще и еще раз и пришпорил лошадь, чтобы не отстать от колонны, приближающейся к долине.