– Скажи мне, рыжая задница, она пиво пьёт?
– Кто?
– Скрипачка твоя.
– Спроси об этом её.
– Я спрашиваю тебя, потому что ты это знаешь лучше! Ведь ты всегда всё знаешь лучше других. Тебе объясняли миллион раз, что акционизм – это самый древний и самый зрелищный вид искусства! А ты опять за своё?
– Есть одна проблема, – сказала Таня, зевая, – древний акционизм был понятен всем. А ты этой курицей между ног кому раскрыла глаза?
– Да ты чушь несёшь! Коперник при жизни многим раскрыл глаза? Прошло двести лет, прежде чем глаза стали раскрываться!
– Опять проблема. То, с чем ты борешься, даже без твоей мороженой курицы двести лет не протянет – в отличие от той лжи, которую опроверг Коперник! Если ты хочешь стать победителем этой подлости – бей наотмашь, чтоб у всех искры из глаз посыпались и зубы повылетали! Сразу! У всех! При чём здесь сраная курица?
– Подлость вечна, – не согласилась Маша Арёхина, – и когда-нибудь, через двести лет или раньше, сраная курица её клюнет.
– А толку что, если она – вечна?
– Приехали, твою мать! – хохотнула Настя, но сразу же посерьёзнела, – нет, моя дорогая, тут ты меня уже не запутаешь! Состояние обречённости – это идеальное состояние. Только тот свободен, кто движется в никуда! Это совпадает с концепцией Кастанеды.
– Банальность! – взвизгнула Таня, – ты говоришь мне об обречённости стать скотиной! Нельзя идти в никуда, не отключив мозг!
Верка попыталась пресечь нелепый конфликт.
– Да, я пиво пью, – напомнила она о себе, – и дайте мне чипсов.
Ей дали то, что она просила. Страсти утихли. Она решила развить успех.
– Я, кажется, всех вас знаю по именам. В интернете видела. Вы с этими двумя мальчиками – арт-группа "Война", а без них – панк-группа "Бунтующие малышки"! Но вы, по-моему, собрались не в полном составе. Вас ведь человек сорок?
– Больше их, больше, – сказала Таня, до крайней степени раздражённая неуместным упоминанием Кастанеды. Лучше бы эти суки взяли себе в сторонники Шопенгауэра, ей-богу!
– Она права, – внезапно заговорила самая молчаливая из подруг, мотнув головой на Таню, – у нас – беда с креативностью. Вот у Лёньки – нормально, с синим ведром на башке по машинам бегает! А у Петьки Павленского вообще зашибись – зашил себе рот, обмотался колючей проволокой, и что хотите с ним делайте – хоть сажайте, хоть бейте, хоть убивайте! Чем ты его напугаешь, если он сам зашил себе рот и колючей проволокой обмотался? А у нас – что? Вообще ничего! Нам необходим креативный ход.
– Если тебе есть что сказать, а пиплу есть что услышать, тебя услышат, – заверила Катю Маша, – проблема в том, что никто не хочет ничего слышать. Люди – под наркотой. Под идеологической наркотой! Машина по производству дебилов работает безотказно.
– А вам не кажется, что в дебилах надо пробуждать чувство стыда за то, что они – дебилы? – спросила Таня. Панкрокерши на неё взглянули недоумённо.
– А мы что делаем, интересно? – пожала плечами Настя, – мы только этим и занимаемся!
– Становясь подобными им? Настя, Катя, Маша! Карикатура должна быть смешнее оригинала. А вам за ним не угнаться! Вот в чём беда.
Настя рассмеялась.
– Какой снобизм! Какое высокомерие! Так мы что, на скрипках должны играть, как твоя подруга? Да, да, я знаю, что ты мне скажешь: когда играл Паганини, дебилы плакали!
– И теряли сознание.
– От стыда?
– Конечно! Возможно, я ошибаюсь, но только мне почему-то кажется, что они приходили в себя другими людьми. Человеку надо напоминать о том, что он – подобие Бога. При чём здесь курица между ног?
Маша, сев с гитарою поудобнее, попыталась сыграть каприс Паганини. Дальше первых трёх тактов она продвинуться не смогла.
– Отлично, – сказала Верка, – а можно я на скрипке попробую?
– Ой, не надо, – сморщила Настя носик, – мы все тут упадём в обморок! Мы забыли о том, что нас создал Бог. Уж очень давно попы не вдалбливали нам эту светлую мысль всей мощью госпропаганды! Но это, видимо, впереди.
– А кстати, сын Паганини пятьдесят лет возил гроб с его телом по всей Европе, так как попы хоронить его запрещали, – вспомнила Маша, – они считали, что он продал душу дьяволу.
– Почему они так считали? – спросила Катя.
– Так он играл.
Катя изумилась.
– Странные люди эти попы! Меня иногда просто возмущает их поведение. Что они себе позволяют? Ведь это просто дикость какая-то! Это просто неадекватность! А ещё учат кого-то жить!
– Вот так он играл, – рассеянно повторила Маша и вновь задёргала струны, пытаясь изобразить самую головокружительную мелодию легендарного скрипача. Тут уж Верка встала, отщёлкивая замочки футляра.