С 1872 по 1910 г. германский экспорт вырос на 224 %, а импорт — на 175 %, в то время как английские экспорт и импорт за тот же период увеличились соответственно на 118 и 124 %.
На европейском рынке Германия опережала Англию не только по темпам роста, но и по абсолютному объему торговли. Германский экспорт превзошел английский в Бельгии, Голландии, Италии, Швеции, Дании, Норвегии, Румынии, Болгарии, Сербии, Греции, России. Однако в торговле со странами Азии, Африки, Южной Америки и Океании Германия все еще уступала Англии. Поэтому так настойчиво германская буржуазия добивалась собственных колоний.
Интересы капитала для буржуазного правительства, как известно, превыше всего. Сдался и «железный канцлер». Вопреки своему категорическому заявлению («до тех пор пока я являюсь имперским канцлером, мы не будем вести колониальной политики»){66} именно он создал германскую «kolonialpolitik», превратившуюся после Берлинской конференции 1885 г. в «weltpolitik» и через три десятилетия приведшую Германию к первой катастрофе.
Основными объектами внимания Германии в Океании стали Новая Гвинея, Самоа и острова Микронезии (Каролинские, Марианские и Маршалловы). Здесь германские интересы столкнулись с интересами Англии, США и Испании.
Первым колониальным приобретением Германии в этом районе явились северная часть острова Новая Гвинея, которая получила название Земли кайзера Вильгельма, и сопредельные с ней острова, названные архипелагом Бисмарка. Это было зафиксировано в англо-германском соглашении от 25–29 апреля 1885 г. Соглашение завершало собой трехлетнюю острую борьбу между Англией и Германией за этот крупнейший в Океании остров.
Пользуясь слабостью Испании, Германия в 1885 г. присоединила к своим тихоокеанским владениям и 24 острова Маршаллова архипелага. При этом Испания даже не заявила никакого протеста. Но попытка немцев захватить Марианские и Каролинские острова встретила ее противодействие. В Мадриде многотысячная разъяренная толпа во главе с офицером Саламанкой разбила стекла в здании германского посольства, сорвала и сожгла флаг и герб. Саламанка в порыве патриотических чувств отослал в Берлин пожалованный ему германским императором крест, заявив в письме, что постарается заполнить освободившееся место на груди новым орденом от испанской короны за победы над немцами.
Однако никаких кровопролитных событий не последовало. Испания обратилась за помощью к папе римскому в уверенности, что тот поддержит в трудный час ревностную католическую страну. Но папа действовал уклончиво, стараясь не обидеть Испанию и в то же время удовлетворить аппетиты Германии. Его решение заключалось в подтверждении испанского суверенитета над островами и в то же время в предоставлении Германии в этом районе широких прав торговли, приобретения собственности, организации плантаций, а также создания морской базы.
В соответствии с этим решением 17 декабря 1885 г. был подписан испано-германский договор.
Полученные по договору права недолго удовлетворяли Германию. С захватом Киао-Чао (Цзяочжоувань) германские аппетиты в Тихом океане разгорелись еще сильнее. Император Вильгельм все более увлекался идеей расширения своих тихоокеанских владений. Благоприятный момент для претворения ее в жизнь не заставил себя ждать. В 1898 г. началась испано-американская война. 11 мая 1898 г. принц Генрих Прусский, командир германской эскадры, находившейся в то время в Гонконге (Сянган), телеграфировал в Берлин, что, по имеющимся в его распоряжении сведениям, Филиппины «будут рады отдать себя под покровительство европейской державы, особенно Германии»{67}.
Как свидетельствуют документы, идея объявления германского протектората над Филиппинами обсуждалась германским правительством весьма серьезно, но в конце концов была отвергнута в основном из-за слабости германского флота.
Необходимо отметить, что в то же самое время Германия выдавала себя за друга Испании и в первый период войны даже пыталась сколотить нечто вроде блока европейских монархических государств, враждебного США. Однако она очень скоро убедилась, что не найдет поддержки.
Германское правительство решило добиваться нейтрализации островов, а если этого достигнуть не удастся, то постараться урвать себе возможно больший кусок из испанского тихоокеанского наследства.
С этой целью послу в Лондоне Хотуфельду было поручено выяснить отношение английского правительства к нейтрализации Филиппин. Одновременно сильная эскадра под командованием адмирала фон Дидерихса отправилась в филиппинские воды официально для охраны жизни и имущества германских подданных, а в действительности для наблюдения за развитием событий и осуществления оперативных мер в изменчивой военной обстановке вплоть до захвата для Германии морской базы на Филиппинах в случае капитуляции Испании.
Получив информацию о том, что Англия намерена поддержать захват Филиппин Соединенными Штатами, и понимая, что в этих условиях рассчитывать на нейтрализацию островов невозможно, Германия решила сторговаться с США. Она предложила Соединенным Штатам поддержку в захвате Филиппин в обмен на одобрение захвата Германией Каролинских островов и Самоа, а также получения морской базы на Филиппинах.
Американцы не дали определенного ответа, предложив отложить решение этого вопроса до заключения мира с Испанией.
Тогда уж Германия вспомнила о своем «друге» — Испании и вступила с ней в переговоры, проходившие в условиях сугубой секретности.
Даже когда договор был подписан, он еще некоторое время сохранялся в тайне. Русский посол в Мадриде Шевич писал министру иностранных дел М. Н. Муравьеву, что испанский министр иностранных дел Сильвила по секрету сообщил ему о подписании конвенции о продаже островов. «Это строго конфиденциальное сообщение, сделанное мне министром иностранных дел, явилось для меня тем более интересным, что, выходя из кабинета министра и застав в приемной германского посла, разговаривающего с другими представителями… я слышал как г-н Радовиц давал им самое положительное заверение в том, что о продаже вышеупомянутых архипелагов не было еще ничего условленного, ни даже решенного в принципе… Тождественное заверение было повторено тут же и мне моим германским коллегою»{68}.
Согласно договору от 10 сентября 1898 г. Испания обещала передать Германии Каролинские острова и, кроме того, гарантировать ей «благожелательное решение в будущем вопроса о передаче прав на свои островные владения»{69}. Более того, 10 декабря 1898 г. Германия подписала с Испанией второй договор, по которому последняя согласилась передать немцам не только Каролинские, но и Марианские острова (кроме Гуама).
Эти маневры Германии помогли ей при окончательном решении судьбы испанских тихоокеанских владений на Парижской конференции 1898 г. приобрести Каролинские и Марианские острова.
«Присоединение к германским заокеанским владениям групп островов Каролинских, Марианских и Палоо, — писал русский посол в Берлине Н. Д. Остен-Сакен М. Н. Муравьеву, — здешнее общественное мнение встречает крайне сочувственно. Большинство органов печати отмечает сравнительно низкую цену покупки и воздает должное дипломатической личности г-на Бюлова, которому будто бы без шума посчастливилось выполнить то, что не удалось в 1885 г. самому князю Бисмарку… Выгода получения новых имперских владений — это их сравнительная близость к германским колониям, архипелагу Бисмарка и Маршалльским островам… Социал-демократы и свободомыслящие сочли нужным подвергнуть критике начинание правительства… Так, например, Бебель высчитал, что каждый островитянин обойдется Германии в 340 марок, а Рихтер… исчислил, что при скудности белого населения каждый европеец будет стоить метрополии 170 000 марок»{70}.
Германское правительство объявило об этом событии как о величайшей победе. Канцлер Б. Бюлов, выступая в рейхстаге, сказал: «Теперь процесс приобретения владений в южных морях для Германии завершен, и этот договор вместе с договором с Китаем относительно Киао-Чао являются вехами на одном и том же пути — пути осуществления мировой политики»{71}.