Эмили терялась в догадках и уходить окончательно расхотела. В этот момент Ларри уставился на нее и выпалил скорее утвердительно, нежели вопросительно:
— Это твоя подружка, Дик?!
Эмили почувствовала, как румянец, уже почти покинувший пределы ее лица, передумал и решил вернуться. Она торопливо откашлялась.
— Здравствуй, Ларри. Я здесь работаю. Я подчиненная… мистера Ричарда Норвуда.
— Мистер Ричард Норвуд — фу — ты ну — ты, ножки гнуты!
В этот момент из коридора донесся томный женский голос:
— Ларри, я же просила не бегать в здании.
— Так все же уже ушли с работы, ма! Голос мальчика стал капризным, и тут в кабинет вплыло Прекрасное Видение.
Мать Ларри оказалась молодой светловолосой женщиной с холеным свежим личиком. Полуметровый маникюр сверкал перламутром и крошечными стразами. Кожаные джинсы с низкой талией чудом удерживались на узких бедрах. Короткая маечка-топик не скрывала ни безупречной груди, ни мускулистого загорелого живота, а кашемировый нежнейший свитер был небрежно обвязан вокруг осиной талии. На плече красотки болтался крошечный кожаный рюкзачок — Эмили видела такие в витринах бутиков.
В целом женщина производила убийственное впечатление — Эмили как-то сразу поняла и то, как кошмарно одета она сама, и сколько лишних килограммов обременяют ее собственные талию и бедра, и то, что ей уже тридцать восемь лет…
Красавице было от силы тридцать — и то только потому, что двенадцатилетний мальчик называл ее мамой. Выглядела гостья на двадцать пять максимум.
Что ж, если этот тип женщин привлекает Ричарда Норвуда, то ловить Эмили Феллоуз здесь явно нечего. В китайский квартал! И слава богу, что все так удачно разрешилось. Иначе не избежать бы позора, начни она флиртовать с Ричардом Норвудом.
Эмили начала незаметно пятиться к двери, но тут Ричард Норвуд внезапно расправил плечи и воскликнул начальственным баритоном:
— Эмили!
Сейчас он начнет их знакомить, и тогда эта молодая выдра наверняка окинет Эмили исполненным брезгливого недоумения взглядом, едва заметно кивнет и отвернется…
Позвонить Рози и велеть вычеркнуть из списка излишнюю вежливость!
— Эми, я хочу вас познакомить. Этот дикий камышовый котенок — мой сводный братец Ларри. Это — его одноклассник Джеральд…
Эмили механически кивнула и с застывшей на лице дежурной улыбкой повернулась к худой красотке с маникюром.
— …а это моя мачеха Тесса.
Красавица неожиданно просияла, улыбнулась и протянула Эмили руку, бросив через плечо:
— Дик, ты в своем репертуаре. Развлекаешься, да? Сдается мне, у тебя комплексы. Здравствуйте, Эмили. Очень приятно.
Эмили смогла издать только сдавленное мычание и с жаром потрясти протянутую мачехой Тессой руку…
Ричард Норвуд не спускал с Эмили глаз. Как смешно и непривычно — по ее лицу можно прочесть все ее мысли. Такая искренность в наши дни почти немыслима. Особенно в женщинах.
Много ты знаешь о женщинах!
Вот, скажем, Тесса. Ей ведь не нравится, когда он называет ее мачехой. Более того, ее это приводит в бешенство. Но разве по лицу скажешь? Кстати, непонятно и то, почему это так ее злит, ведь она действительно мачеха.
Ричард Норвуд прекрасно знал, что девяносто девять процентов сотрудников корпорации буквально изнемогают от желания прояснить ситуацию насчет красавицы с ребенком — практически все были уверены, что речь идет о пассии Ричарда Норвуда и его внебрачном чаде. Сам он слухи не опровергал, на их появление никак не реагировал, хотя и отлично сознавал, что этим только подливает масла в огонь. Плевать, ему гораздо важнее были истинные отношения с Тессой и Ларри, тем паче что они отнимали у него все больше сил душевных. Особенно с Ларри.
Они оба от него чего-то все время хотели. В случае с Тессой это было не очень существенно, ибо то, чего хотела она, Ричард Норвуд ей дать не мог ни при каких обстоятельствах. Другое дело Ларри. Здесь Ричард Норвуд понимал, что обязан проявлять душевную чуткость, но и это было сложно, не в последнюю очередь потому, что он все хуже понимал речь мальчика. Молодежный жаргон в последнее время сделал большой шаг вперед, уголовное арго могло ему только позавидовать по-стариковски.
Короче, все эти проблемы довели Ричарда Норвуда до того, что личной жизни в общепринятом смысле у него не осталось. Единственно, на что он еще мог рассчитывать, — короткие, ни к чему не обязывающие романы во время деловых поездок. Правда, смутно Ричард Норвуд уже подумывал о том, что от подобных связей остается всего один шаг до банального вызова девочек по телефону, а такими делами он брезговал.