— А мальчишки наши пропали.
— Не волнуйтесь. Это еще только первая пицца, мы позовем их на вторую.
— А как мы их позовем?
— Ну вы даете, босс! Мы им позвоним на мобильный.
— Гениально! Эми, скажите, я произвожу впечатление полного идиота?
Эмили честно задумалась, одновременно пережевывая истекающую маслом и соусом пиццу. Проглотив кусок и тщательно облизав пальцы, ответила:
— Нет. В вас есть что-то, раздражающее окружающих. Вы слишком… не отсюда, понимаете?
— Не очень.
— Ну сами посудите. Ведь бизнесменов вашего уровня в Чикаго пруд пруди, если честно. Но все они — простые и понятные ребята, начинавшие с должности обычных клерков, съемных квартир и обедов в «Макдоналдсе». Им не надо объяснять, что пиццу едят руками, что «Трокадеро» находится возле Центрального парка и что жетон в игровых автоматах стоит два дайма. Они прекрасно это знают — и именно поэтому не появляются в подобных заведениях. Это для них как напоминание той жизни, из которой они вырвались.
— Ого! Непростая ж вы штучка…
— Хотели правды — нате, получите. Мне все одно пропадать. Так вот, вы совсем другой. Я за вами наблюдаю сегодня целый день и могу точно сказать — вы действительно растерялись здесь. Вы очень плохо представляете себе окружающий вас мир. Вы действительно учились в Англии?..
Ричард Норвуд сидел, слушал странную женщину Эми — Эмили и чувствовал себя лучше некуда. Объяснить это логически он никак не мог. С логической точки зрения сегодняшний день был сплошной фантасмагорией.
Ужин с Ларри, как и всегда, должен был превратиться в пытку и испытание для нервной системы. О произошедшем в их семье много лет назад он вообще никогда и никому не рассказывал. Наконец, то, что Эмили с набитым ртом запросто разглагольствует на тему судеб бизнесменов… и при этом дает такие точные оценки, кажется и вовсе фантастикой.
Нельзя сказать, что Ричарду Норвуду не везло на умных женщин. Скорее ему раньше просто не приходило в голову оценивать женский ум в принципе. Да и женщин у него по — настоящему после Тессы не было… Так, ерунда.
И еще она совершенно потрясающе ест! Так страстно и самозабвенно, как самому Ричарду Норвуду никогда не удавалось. Он вообще всегда стеснялся есть на людях — а именно на людях чаще всего и приходилось. В Англии было проще — там не принято смотреть на соседей по ресторану. Там он никогда не чувствовал на себе чужих взглядов. В Чикаго все иначе.
Эми — Эмили права на все сто процентов. Ричард Норвуд ощущал себя чужим и одиноким в этом буйном промышленном городе. Старые друзья куда-то потерялись, а новых друзей он как-то не завел, не хотелось, и вот теперь эта странная, темноволосая женщина красивым крупным ртом, блестящими зелеными глазами и изящными руками за полчаса стала для него близким и желанным собеседником…
Не говоря уж о том, с каким блеском она произвела укрощение саблезубого тигра по имени Ларри Норвуд! Кстати, вот и он.
Мальчишки примчались к столу, раскрасневшиеся и счастливые, и Ларри с разгону обхватил Ричарда за шею и звонко расцеловал в обе щеки.
— Ты самый клевый, самый крутой, самый прикольный старший брат на свете, Дик, и я тебя люблю! Мы играли в «Пиратов», а еще там один мальчик показал, как играть в «Марсианские войны» и ваще!!!
Ричард осторожно прикоснулся пальцами к горевшей щеке. Ларри поцеловал его. Ларри доволен и счастлив, Ларри впервые за эти четыре года похож на нормального мальчика, а не на злого гнома с кошмарными манерами.
Завтра не забыть перевести Эмили Феллоуз на должность президента корпорации. Шутка конечно, но такая женщина заслуживает исключительно наград и всяческих поощрений.
Эмили доела пиццу, вытерла руки салфеткой и решительно встала из-за стола, одергивая короткую офисную юбку.
— Так — с! Значит, «Марсианские войны»? Мистер Норвуд, вы будете за наших или за зеленых человечков?
Он играл за зеленых человечков, и земляне выиграли с разгромным счетом. Поскольку играли на желание, то Ларри заказал ему песню под караоке. И Ричард Норвуд самозабвенно и с большой душой исполнил «Упс! Я сделала это еще раз», а его спутники размахивали в такт музыке воздушными шариками, и Эми — Эмили свистела, сунув в рот пальцы, а зеленые глаза ее при этом светились в полумраке, как у кошки…
Ночью Эмили снились в основном зеленые человечки, а еще что-то большое и радостное, чему не было названия. Проснулась она без будильника, проскакала в ванную и невесть почему встала под холодный душ. Поорав, как положено, вылезла, вытерлась и посмотрелась в зеркало. Пожалуй, впервые за последние три года отражение ее вполне устроило. Зеленоглазая и развеселая девица ухмылялась развратной улыбкой из серебристых глубин, и Эмили подмигнула ей.