Охранника привязали его собственным поясом к скамье у контрольного пульта. Картр взглянул на множество циферблатов.
— Здесь можно что-нибудь сделать в нашу пользу?
Дальгр с сожалением улыбнулся.
— Боюсь что-либо менять. Я ведь не настоящий техник. И мне дали лишь полчаса на ознакомление. Если я поверну не тот рычаг, все может взлететь на воздух.
— Плохо. Если бы мы знали, как все это действует, мы бы без труда выкурили их из здания.
— Как мы отсюда выберемся? — спросил кто-то из повстанцев.
— Антигравитационный лифт. — Дальгр подвел их к нише за контрольным щитом. — Но наверху ждет охранник, и он заподозрит неладное, если мы поднимемся раньше, чем кончится моя вахта.
— А долго ли ждать?
Дальгр взглянул на свои наручные часы.
— Полчаса.
— Мы не можем столько ждать, — решил Картр. — Есть ли другие остановки лифта?
— Нет.
— Но есть кое-что другое… — Рольтх осматривал ствол шахты. — Тут опоры для рук и ног, вероятно, на случай аварии. Можем взобраться…
И они взобрались. Картр ощутил присутствие вверху человека — стражника, о котором предупреждал Дальгр. Дальгр же предложил и выход.
— Я окликну его…
Сержант прижался к стене колодца, пропуская вперед патрульного. Немного времени спустя они услышали, как Дальгр окликнул стоящего наверху.
— Дайте руку…
— Что случилось?
— Я не техник… Пришлите одного из ваших… Одна из этих проклятых машин сошла с ума. Может взорваться или еще что-нибудь…
Дальгр преодолел последние футы подъема и выбрался из шахты.
— Где Теленг? Почему он не явился с сообщением?
Охранник явно что-то заподозрил.
— Потому что…
Картр слышал начало ответа Дальгра, потом звуки борьбы.
Сержант преодолел последние опоры и вылетел из отверстия. Дальгр боролся с охранником за обладание лучевым ружьем. Картр бросился вперед, опрокинув обоих сражающихся. Они упали на него, и он ударился так сильно, что перехватило дыхание.
Через некоторое время туман перед глазами начал рассеиваться. Охранник лежал у стены связанный, с кляпом во рту, а Рольтх, склонившись над сержантом, сдавливал его ребра, производя искусственное дыхание. Смит, Дальгр и повстанцы исчезли. Рольтх ответил на вопрос, который сержант еще не мог задать:
— Я не смог удержать их.
— Но… — Картр с трудом выговаривал слова. — Кумми…, кап-пес…
— Они не очень верят в силу сенситивов, — напомнил Рольтх. — Даже если видели демонстрацию, все равно отказываются верить в очевидное. Таково большинство людей…
— Это правда. К счастью для нас…
Картр застыл, не закончив фразы. Потом повернулся к фальтхарианину и указал на дверь позади него.
— Быстро туда и попробуй удержать этих глупцов, а то их всех перестреляют. Их ждет опасность…
Он смотрел, как уходит Рольтх. Он надеялся, что перед лицом опасности фальтхарианин не будет задавать вопросов. Конечно, опасность сзади и все ближе с каждой минутой.
Приближается Кумми…, и Картр знал, что их ждет битва, в которой невозможно угадать победителя.
Отверженный
Картр лежал на спине, глядя в свинцовое небо. Иглы дождя били его по глазам и коже, тело онемело от холода. Откуда-то доносилось всхлипывание. Потом, спустя долгие минуты, он понял, что всхлипывает сам. Но не мог остановиться, не мог унять дрожь, от которой сотрясалось все его тело. Он заставил свои руки двигаться, и они с трудом ощутили рваную одежду и ноющие ссадины на теле.
Потом он попытался сесть, голова у него закружилась, серый мир накренился. Все же он увидел скалы, колючие кусты, окружившие его. Мозг начал осмысливать увиденное. Глаза остановились на крови, медленно сочащейся из пореза на боку. Он принял реальность боли, камня, на котором лежал, кустов… Все это было частью мира… Какого мира?
Этот вопрос оживил жгучее пламя в мозгу. Он съежился и постарался не думать, а дождь смывал кровь с его груди. Пока не думаешь, все хорошо. Что-то коснулось его мозга. Он послал молчаливую просьбу о помощи. Из кустов высунулась мохнатая морда, круглые глаза животного, не мигая уставились на него. Холодное любопытство коснулось мозга, и все исчезло.
Тут он застонал, и его неловкие руки обхватили кружащуюся голову. Он знал, что помощи не будет. Незримый барьер отделял его от прошлого. Воспоминание было мучительно, и он отшатнулся от него.
Но где-то в глубине памяти сохранилось жесткое ядро сопротивления. Оно заставляло напрягаться. Тяжело дыша и всхлипывая, он подтянул ноги, встал сначала на колени, а потом и на ноги.