Как же он раньше не догадался сказать об этом! Джек так обрадовался, что на секунду замер. И в эту секунду – такую короткую, но почему-то бесконечную – он будто в замедленной съёмке насыщенного спецэффектами фильма увидел, как второй рукой Джасма вытащил из-за пояса широкий, хищно изогнутый кинжал. Кинжал подлетел вверх, кувыркнулся, отразив луч заходящего солнца… Паук поймал рукоять. Джек дёрнулся, но секунда как раз закончилась, и лезвие плавно вошло в его живот.
– Ты врёшь. – Джасма бережно подхватил его под мышки и опустил на пол. – Ты готов на всё, понимаю. Только ведь… и я готов на всё.
– Это правда! Не трогай её, пожал…
Кинжал вышел так же плавно, слова в горле захлебнулись. Странно… Крик Эри едва пробивался сквозь нарастающий в ушах гул, но другой звук Джек слышал отчётливо: глухое утробное рычание.
– Готов на всё, – прохрипел он, – но не ко всему.
– Что? – Джасма вытер лезвие о шаровары и двинулся к Эри. И в этот момент огромный лев сбил его с ног. Сталь жалобно звякнула о каменные плиты, вопль ужаса оборвался. Дальше Джек различал лишь прерывистый свист, с которым воздух заполнял и покидал его лёгкие. Вокруг клубилась темнота, гуще и чернее всех вороньих крыльев в мире, и одной ногой Джек уже ступил в неё.
– Джек?
Голос Эри колокольчиком призвал немного света. Её заплаканное лицо склонилось над ним, руки судорожно его ощупывали… Джек не чувствовал. Он и свои руки не мог найти, а так хотелось дотянуться до её слёз.
– Что мне сделать? – Эри дрожала. – Как мне помочь? Джек?
Как… как бы ей сказать помягче. Джек вернулся на полшага.
– Не плачь. – В горле булькнуло что-то солёное. – У тебя всё будет хорошо…
– А у тебя? Нет, я не хотела, я не хочу, нет!.. – Её трясло так, что крыша башни завибрировала.
Просто посиди со мной. Подержи меня за руку. Я не почувствую, но буду знать…
– Не хочу, не хочу! Нет!
Милое лицо Эри исказила гримаса боли и злости. Её зрачки расширились, скрыв почти всю радужку. Вместо колокольчика – Джека выдернул из темноты протяжный птичий крик.
Где-то поблизости Зефир жалобно завыл, но хозяйка уже не могла почесать его за ухом – её ногти удлинились и заострились. Ткань платья затрещала.
– Эрисфея… – позвал Джек, но ответом ему был всё тот же крик. Перед глазами расплывалось, и вместо цельной картины он видел осколки вращающегося калейдоскопа. На одном – клюв. На другом – белая кожа на груди в алых порезах, а в них медленно растут и покрывают всё тело ослепительно белые перья.
Если бы Джек и мог дышать, он бы этим пренебрёг.
Принцесса Тартесса исчезла. Мир заслонили крылья, огромная белая птица оттолкнулась от крыши и, закручивая воздушные вихри, взмыла в небо.
Дамы и господа, моя жена.
Джек остался один, снова, но времени изменить это не было. После долгого пути из ожидания и препятствий он умирал вот так… от удара даже не настоящего врага, за шаг до счастья, в одиночестве, под карканье воронов. Почти в одиночестве. Зефир обнюхал его и улёгся рядом. Ветер прилетел пошевелить волосы. Ещё боль. Она зародилась в животе и холодом растекалась по телу, соревнуясь с быстро растущей лужей тёплой крови.
Реальность ускользала. Шум в голове обрушился водопадами, Джек шёл между ними по мосту с резными перилами. Темнота протягивала щупальца, но он спешил вперёд, где за аркой радуги серебрился высокий замок. Успеть бы хоть издали на них посмотреть, а потом можно и вниз.
Джек почти дотянулся до радуги, но кто-то схватил его за воротник и потащил обратно.
– Пустите! – Он затрепыхался. – Пустите же, там мои друзья!..
– Их там нет. Они здесь.
Джек не понимал, закрыты его глаза или открыты, но замок на третьей горе растворился за шатром белых волос Грианы.
– Мой храбрый офицер…
– Ваш мёртвый офицер. – Говорил Джек вслух или думал, в этом случае неважно. – Всё, что происходит, для чего-то нужно, так вы сказали. Понял я, понял. Пожертвовать офицером, чтобы принцесса стала сильнее… Почему нет фигуры принцессы?
– Мне жаль.
Чёрт, а как ему было жаль! Любая смерть – случайная, героическая или во имя великой цели – отстой.
Холод изменился, вдруг обжёг. Стиснув зубы от боли, Джек приподнял голову: Гриана держала руки над его животом, из её ладоней струился ледяной пар.
– Вы… исцеляете меня?
– Я не могу исцелить. Но я могу заморозить для тебя немного времени, чтобы ты успел завершить все дела.
Сердце кольнуло, как от ещё одного удара кинжалом. Пусть так, хотя бы так. Джек старался больше не смотреть и не прислушиваться к странным ощущениям; ему казалось, что из глубины земли и песка, сквозь башню – сквозь его рану – прорастает дерево. В голове прояснилось. Он пошевелил пальцами, согнул ноги в коленях. Сел. Грианы рядом уже не было, только лев с перемазанной в крови пастью уставился на него, точно решал: грозно зарычать или кинуться облизывать лицо.