– Молодец, Зефир, ты спас хозяйку.
Джек встал и сделал несколько шагов. По сравнению с башней, которая шаталась, громыхала и скачками оседала под землю, он сохранял уверенную вертикаль. Рана больше не болела, скорее… жужжала. Джек сдвинул плащ набок – так, чтобы широкие полы скрывали пятна и на животе, и на спине. Кровь на чёрном не видно, но обниматься придётся осторожно, чтобы не испачкать никого. Хотя… чёрт с ним, отстирают потом.
Мимо распластанного тела Джасмы он прошёл к балюстраде. Внизу песок укреплял свои новые позиции. Земля была всё ближе – ещё немного, и можно будет спрыгнуть с крыши. Именно так поступали люди, которые оставались во дворце. Они выскакивали из окон – некоторые просто так, другие успевали прихватить какой-нибудь тяжёлый сундук или позолоченную картинную раму. Кажется, среди мельтешения Джек заметил Мильхора, но точно сказать не мог. Да и совсем недолго он вниз смотрел.
Напротив, на полукруглом скате крыши, Лея балансировала, схватившись за увенчанный флагом шпиль. Она заметила Джека и энергично помахала. Он помахал в ответ.
Лея, моя волшебная свирель.
Мощный толчок, сопровождаемый низким гулом из самых недр земли – и ещё один этаж исчез в песчаном прибое. Лея удержалась. Свободной рукой она показала вверх. Джек задрал голову и… Он привык, что в небе всегда что-то летает, поэтому не обратил внимания. Внутри каркающего облака воронов, как фигура, символизирующая женское и мужское начала, две птицы – белая и чёрная – сцепились в разъярённый клубок. Когти тянулись друг к другу, пытаясь оторвать кусок побольше, клювы хищно щёлкали. Птицы кружили над двором. Вот уже все заметили их и, забыв о ярости пустыни, наблюдали за яростью в небе.
Джек почти не волновался. Где-то растаяло озеро и пришла весна. Где-то, прекрасный и отважный, распустился цветок лотоса. А где-то заканчивалась игра длиною в столетия, и оставалось лишь сбросить с доски поверженного чёрного короля.
Белая птица дралась отчаяннее. В ней скопилась обида и ненависть всех потерянных поколений, а усталости от жизни, пусть неосознанной, пока ещё не было. Они разлетелись и вновь схлестнулись над крышами дворца. С гортанным клёкотом белая птица взмыла вверх. В самой высокой точке она застыла на миг, расправив крылья, и камнем кинулась вниз. Её когти вонзились в спину противника – тот, не ожидая подобной силы, начал стремительно терять высоту.
Лея съехала с крыши на песок. А через мгновение острый шпиль, за который она держалась, пробил чёрное оперение на груди. Он вышел с другой стороны. Флаг с изображением белой башни окрасился алым и потяжелел. Повисли чёрные крылья. Глаза затянула мутная поволока, из раскрытого клюва донёсся последний хрип.
Морн не стал снова человеком, он навсегда остался таким.
Та, кого он не напрасно боялся, взмахнула крыльями и скрылась между уцелевшими домами. Чёрные вороны разлетелись кто куда. Вечернее небо очистилось и посветлело, и тогда над кривой линией горизонта Джек разглядел несколько разноцветных точек. Улыбка началась ещё где-то в груди.
Они здесь.
Джек переступил через перила, кроме которых на поверхности ничего не осталось. Лея уже была рядом. Без вопросов и лишних эмоций они целовались как в последний раз. Когда в книге памяти остаётся единственная страница, удивительно, сколько образов можно на ней уместить. Слова мельчают, обостряются чувства.
– Я познакомлю тебя с моими друзьями. – Джек потёрся щекой о её висок.
Они вместе посмотрели вверх.
– Эх, опять настоящие, – горестно вздохнула Лея.
Когда-то в Норклифе было всего шесть драконов: так предписывал Закон. Однако законы, как известно, явление нестабильное. Свитки восьми Южных провинций теперь покоились под слоем песка вместе с круглой комнатой и дворцом, в котором они хранились. А из Норклифа к ним прилетели двенадцать взрослых драконов. Они кружили над останками былого величия Тартесса, грациозно снижаясь. Уже можно было рассмотреть хорошо обученных пилотов в форменных серых куртках. За спиной у каждого сидел пассажир.
Не выпуская Лею, Джек, как в танце, кружился вместе с ней и улыбался небу. Они здесь. Конечно, здесь, разве Гриана когда-либо его обманывала?
Первой со спины тёмно-сиреневого дракона на песок соскользнула Фред. Джек выдержал самые крепкие в его жизни объятия и пять поцелуев в обе щеки и – нечаянно – в ухо. Он быстро пробормотал, что Кларк жив-здоров, и закружился дальше.