— Ну-ну, продолжай, — усмехнулся Буги, — зачем это ты им понадобилась?
— Раз поймали, значит, понадобилась, — тряхнула челкой Лавашка, — ненужных не ловят. Может, я тайну какую-то знаю, тебе-то что?
— А-а-а, — протянул Буги, — тайну значит? А как насчет клада?
— Клад, — подмигнула Лавашка, — это мое приданное. Не скромно об этом выспрашивать. Разве что ты, Буги, жениться на мне захочешь, когда я подрасту?
— Ни в коем случае, — отскочил от нее Буги, — пусть у меня коленки облысеют, если такая мысль хотя бы раз придет мне в голову.
— Ну вот и не любопытствуй, — рассмеялась Лавашка, — я свое приданное от всех прячу. Она покосилась на Шумми, но тот сделал серьезное лицо и не проявил к ней никакого интереса. Шумми считал Лавашку маленькой девчонкой, недостойной его внимания, и Лавашка вздохнула.
Они подошли к постройке, сплетенной из ивовых веток с конусообразной крышей. Как и все, что принадлежало Мудрене, ее шалаш отличался простотой и аккуратностью. Мудрена вошла в свое жилище, села на циновку и сосредоточилась. Хоббиты устроились неподалеку, чтобы охранять ее убежище от всяких посягательств, никто не должен был помешать Мудрене вызволять из беды их друзей.
Мириэль и Юниэр не вернулись назад, когда поняли, что потеряли след гномов.
— Мы их не догоним, — сказала Мириэль, удивленно оглядываясь по сторонам.
— Я никогда не видел такого красивого места! — восхищенно воскликнул Юниэр.
— Я тоже. Но здесь все слишком совершенно, чтобы быть настоящим.
И, действительно, было чему изумиться. Повсюду их окружала феерия удивительных красок: насыщенная яркая зелень, роскошные цветы благодатного лета: пестрые орхидеи, королевские магнолии, источающие томительно-сладкий аромат — палевые и винно-фиолетовые розы. Гигантские папоротники смыкались и расходились вновь, словно волнистые веера с причудливым рисунком. Они подошли к небольшому овальному озеру аквамариновой прозрачности, вода в нем была холодная и чистая, с золотистыми чешуйками слюды на дне. Даже разноцветная галька на берегу казалась отмытой до блеска. В центре озера фонтаны взмывали ввысь и, коснувшись безупречного неба, обрушивались вниз светоносной пылью. А на противоположном берегу ленивые водопады, опоясанные радугой, свергали струи воды с мраморных гор. Ни одного пожухшего листочка не было на деревьях, ни одного изъяна в безукоризненных формах. Любая, даже самая мелкая деталь, поражала изысканностью. И плоды в этом благодатном месте казались совершенными, гроздья винограда светились солнечным блеском и оказались медово-сладкими и ароматными на вкус.
Юниэру и Мириэль стало легко и весело. Они уже забыли, как очутились в этом лесу.
— Мирэ! Может быть, мы попали на земли бессмертных?? — предположил Юниэр.
— А может, мы спим или бредим? — возразила та.
Целый день они бегали друг за другом, беспричинно счастливые, опьяненные спелым виноградом. Все заботы и тревоги последних дней стерлись из памяти, как будто их и не было.
Ближе к вечеру они вышли к большому озеру. Над ним клубились туманы, синие и серебристые, а гладкая поверхность воды временами волновалась и сверкала разноцветными бликами. Все это что-то напоминало Мириэль, какую-то историю из детства.
— Это похоже на озера Горудуна, — сказал Юниэр, и тогда Мириэль вспомнила эльфийскую сказку о могущественном маге, мечтавшем создать мир без боли и страдания, болезней и чувств иных, чем восхищение. Для этого, считал он, необходимо изъять из мироздания все несовершенное и убогое, а всему приятному и красивому придать завершенность, тогда любой живущий в таком идеальном мире будет доволен, спокоен и благодарен. С этой идеей пришел Горудун к Валарам и попросил у них поддержки. Но Валары объясняли ему, что нельзя так запросто вмешиваться в мир, сотворенный Илуватаром, тем более не ведая его замысла.
— Илуватар, — говорили они, — не стремился создать теплицу, где все его творения процветали бы под присмотром Творца. Он создал мир, в котором каждый свободен и награжден достоинствами и возможностями, и не только красота и способность ценить ее важны в человеке, эльфе, гноме — любом из детей Илуватара, но и любовь, творчество, забота о других, талант, юмор… Всем этим одарены дети Илуватара, и каждый из них прекрасен по-своему.
Но Горудун очень дорожил своей идеей и непрерывно думал о ней. Будучи магом, не трудно сойти с ума, ведь маги располагают знаниями, превосходящими человеческие. Пришел день, когда Горудун решился исполнить свой замысел. Но его волшебства не хватило на весь мир и даже на Средиземье. Только на небольшом участке, вокруг семи озер, мир преобразился в такой, каким его желал видеть Горудун. Умножить красоту и притягательность природы было несложно, труднее было создать соответственное отношение к увиденному у населявших землю народов.