Движение было медленным, но ритмичным, будто ожили кадры из фильмов ужаса, в которых даже легендарный Хичкок просто отдыхал.
Однако все вскоре сообразили, что пугаться пока особо нечего. Разве встречаемые прежде на иных планетах всяческие симбиозные чудища были более лепы?
– Хотел бы понять, что это? – заговорил Тийт. – Очень бы хотелось, чтобы это было галлюцинацией….
– Да куда уж, скорее, массовый гипноз, ведь все же видят тоже самое, – возразил ему космодарм.
– В древности такое явление было зафиксировано в земной Сахаре, – вмешался четвертый член экипажа – космопсихолог бирманец Бо Мун. – В условия невероятной жары и отсутствия влаги некоторые растения вытаскивали свои корни из почвы и постепенно переползали к другому оазису.
– Надо следовать за этим странным «отрядом», – принял за экипаж решение Кондратенко.
Повисло невольное молчание. Иных алгоритмов пока не обнаруживалось, и экипаж тронулся след в след за растениями-бродягами.
Путь длился около часа….
Наконец они дошли до большой хижины, подле которой обнаружился целый походный лагерь таких же растений. Всё время казалось, что они вот-вот прервут свой привал и всем скопом зашагают в сторону ближайшего водоема в почти джазовом синкопическом ритме… Действительно, их валка-перевалка привычному строевому счету на раз, два, три, четыре – не поддавалась, а скорее вписывалась в двенадцатибитную синкопу Луи Амстронга… От этого и себе хотелось плясать, что в данной ситуации было более чем нелепо.
Однако не это потрясало: посреди бивачной поляны, оцепленной нынче древесными джаз-бродягами на одинокой травянистой кочке сидел один из участников первого десанта низкорослый перуанец Роберто Рохас…
– А мы то вас уже похоронили, – невольно вырвалось у Кондратенко…
На это Рохас преспокойно кивнул, как будто они расстались только вчера.
– А я-то уже заждался, – ответил ошарашенный Рохас.
– Где остальные? – требовательно спросил космодарм. – Почему не была передана на борт служебная космограмма?
– Вы будьте поосмотрительнее здесь, ребята… – Перуанец выглядел крепко подавленным и словно примятым. – Эти существа, – он бегло указал пальцем на своих визави, – весьма решительно и агрессивно настроены. Они – не совсем растения…Дело даже не только в том, что они передвигаются, а в том, что они это делают регулярно, направленно и коллективно… Хотите, назовите это разъездами, хотите, патрулями или динамичными блок-постами, но поймите, – они достаточно агрессивны!
Через полчаса неторопливой беседы выяснилось следующее…
4.
Место посадки предыдущего челнока отыскать оказалось трудно. Старший разведгруппы просто приказал выжечь боевым бластером просто круг посреди непроходимого леса, что и сделали… Если бы о только мог знать, к чему приведу последствия!
Как оказалось, в планетарном экоценозе растительность имела достаточно мощный разум, в котором присутствовала формальная логика. Оказалось, что древесные «мстители» боль и страдания любых других видов растений, были способны воспринимать, как свою собственную… одним словом – враг моего друга – мой враг.
И зелёные автохтоны приняли меры защиты… Пресловутое – «гроссмейстер пошёл королевской пешкой…» – оказалось про них…А пешки – не орешки. Деревья начали наступать, окружать и вытеснять противника с пределов планеты. Для этого было достаточно, по логике древоносцев, выбить из под ног врага планетарную почву, что на деле оказалось поддеванием на сучья и подвешиванием в пространстве. После чего из данного пространства устранялись молекулы кислорода – двое товарищей Рохаса, развешанные на ветвистых поперечинах скончались от удушья инертным газом аргоном, который был легче воздуха, но удерживался на месте казни, словно в пузыре…
Возмездие было неизбежным…Рохас же заметил, что газ истекал из тычинок внезапно расцветавших цветов. Цветы же увядали только тогда когда наступало полное удушье наказуемых… Тогда же естественным образом из словно лопнувшего пузыря истекал в соответствии с химическими законами смертотропный газ аргон…
Около тридцати часов нарушители планетарного равновесия постепенно лишались кислорода и раздирались бешено разраставшимися ветвями на части… Это была мучительнейшая казнь – неизбежная и жестокая.