Все, внимательно выслушав старца, выразили согласие и обещали сохранять на свадьбе мир и согласие. После чего рыцари поехали обратно в лагерь под барабанный бой и звуки труб, стреляя из аркебуз и пистолетов и бряцая мечами, точно возвращались с победой после великой битвы. Два раза кавалькада их проскакала под балконом, где, окруженная дамами, стояла Агнес в полном свадебном наряде. Невеста и другие дамы бросали рыцарям цветы. Девушки-служанки, стоявшие у них за спиной, пели обрядовые предсвадебные песни.
Выразив почтение невесте и дамам, всадники разделились на два отряда: один отряд занял сторону жениха, другой отправился на сторону невесты. Много времени не прошло, и рыцари, что были помоложе, надев доспехи — покрытые золотом и серебром латы и шлемы, — усевшись на боевых коней, начали во дворе мызы шуточные состязания. Они сражались друг с другом тупыми пиками и деревянными мечами. Все воины и слуги собрались вокруг участников турнира, шумно выражая свое одобрение тем, кто проявлял наибольшие силу и ловкость, и подсмеиваясь над побежденными.
Громче всего хохотали зрители, когда вылетел из седла Ханс фон Рисбитер, которого Дельвиг вызвал на состязание на копьях. Увидев поражение своего жениха, Агнес смутилась, порывисто поднялась и ушла с балкона. Никто из женщин за ней не последовал, так как все напряженно следили за очередным поединком.
Агнес поспешила в свою комнату и там, обессиленная, опустилась на стул. У нее было тяжело на душе. Мучили некие дурные предчувствия, и в поражении жениха девушка увидела нехорошее предзнаменование. Голова полнилась тревожными мыслями о будущем; увы, оно представлялось сейчас зыбким — иначе и быть не могло, ведь уже завтра-послезавтра Агнес должна будет покинуть отца и идти по жизни, опираясь на руку Ханса фон Рисбитера, человека очень ненадежного, человека, к которому она не испытывала ни малейшей приязни. И чем яснее юная баронесса это сознавала, тем сильнее было ее недовольство складывающимся положением, своей судьбой, на которую повлиять она как будто не могла. Но и мириться с ней не хотела…
Агнес, еще наивное дитя, выросла под опекой строгого, мудрого, всеми уважаемого отца и нежной матери, и до сих пор не знала девушка, домашний цветок, никаких терний и несчастий, кроме разве что тех, что принесла с собой война. Ужасы войны, этой общей беды, были Агнес хорошо известны, ведь ей исполнилось восемнадцать лет — ровно столько, сколько продолжалась великая Ливонская война… Меньше всего Агнес знала свое собственное сердце, не проверенное испытаниями, не закаленное, очень чувствительное и ранимое. Мы заметим здесь, что в то далекое время чтение романов не было обычным времяпрепровождением дочерей благородных семейств, и для Агнес этот современный нам легкий и доступный курс сердечной науки был совсем незнаком. Она знала только, что девушки, достигшие примерно двадцатилетнего возраста, выходят замуж по воле родителей — за избранников родителей; устраивается пышная свадьба, после которой молодая чета уезжает в свое поместье, где ведет веселый, беззаботный образ жизни, насколько это позволяют война и имеющиеся средства. Когда молодые живут вместе, к ним любовь должна прийти сама собой; так понимала Агнес этот непростой момент. И чем быстрее молодые узнают друг друга, тем скорее придет к ним взаимное чувство — нерушимое, священное, навсегда; и это, по мнению Агнес, было вполне естественно: ведь соединяет юношу и девушку перед алтарем Бог. И Бог же дарит любовь. Агнес отчетливо чувствовала, что в ней уже живет много любви, был щедр к ней Господь: она, пожалуй, больше, чем себя самое, любила всех, с кем жила вместе, — отца, мать, покойного брата, родственников, своих нянек, горничных девушек, охотничьих собак отца, белую кошку тети Матильды и птичек, сладкоголосо поющих в саду…
Ах, так тревожно было на сердце!..