– Рикши. – Сикх повел его прочь. – Недавно в Шанхае? Нам сюда.
– Вы кажетесь хорошим человеком, сэр. Простите меня за это. – Он с силой пихнул сикха в грудь, вырвался и побежал прочь, миновав экипаж, ряд повозок с рикшами, а следом и еле плетущегося мужчину, который нес шест с двумя корзинами по бокам, в каждой из которых сидело по малышу. Позади Эрнеста раздался крик: преследовавший его сикх налетел на корзину, уронив детей на землю. Пробормотав извинения, Эрнест помчался мимо двухэтажного красного автобуса и метнулся в переулок позади здания в стиле ар-деко. Возле дома из красного кирпича он оглянулся назад, полицейского нигде не было видно.
Эрнест одернул пальто, провел пальцами по волосам – он потерял свою шляпу – и надел на изуродованную шрамами руку перчатку, которую снял ранее, чтобы поприветствовать менеджера отеля. Его не волновала мода, но перчатка была единственным аксессуаром, с которым он не мог расстаться. Без нее он часто чувствовал себя обнаженным на публике.
Обернувшись еще раз, чтобы убедиться, что за ним никто больше не гонится, он влился в толпу прохожих. Первый опыт поиска работы оказался не очень удачным. Ерунда. Он должен попробовать снова.
Эрнест Рейсманн, бежавший из нацисткой Германии еврей, только несколько часов назад прибыл в Шанхай на итальянском океанском лайнере. После того, как его перевезли с пристани в жилой дом на Пешеходной набережной, являвшийся временным пристанищем для еврейских беженцев, Эрнест оставил свой чемодан на двухъярусной кровати со своей сестрой, Мириам, и, не став переодеваться, отправился на поиски работы.
Он не хотел терять время. Двадцать рейхсмарок, все, что ему позволили вывезти из Германии, были потрачены. Он собирался как можно быстрее найти работу, а затем поселиться в квартире, чтобы обеспечить Мириам крышей над головой.
Он сразу же направился в отель Сассуна, который располагался на оживленной набережной, где пришвартовался океанский лайнер. Эрнест слышал, что богатый британец проявил неслыханную щедрость, бесплатно выделив целый этаж своего жилого дома на Пешеходной набережной беженцам, чтобы они могли встать на ноги в этом чужом городе. Но Эрнесту не удалось встретиться с этим человеком, только с менеджером отеля, который пристально посмотрел на него сквозь очки и заявил, что они не нанимают. Испытав разочарование, Эрнест двинулся через вестибюль к выходу, когда заметил, как эти мерзавцы швырнули в девушку бутылками. Он бросился на помощь, воспоминания о погромах, боли и насилии были еще свежи в его памяти.
Он никогда не встречал китаянок в Берлине. Сегодняшняя девушка была обворожительным, прекрасным созданием. У нее было овальное лицо, безупречная бледная кожа, выразительные черные глаза, маленький носик и красные губы. Короткие волосы достигали плеч, а ровно подстриженная и тщательно уложенная челка обрамляла лицо. Похоже, она была его ровесницей, но ее манеры отличались утонченностью и сдержанностью, граничившей с замкнутостью.
Он всем сердцем надеялся, что увидит ее снова.
Почувствовав внезапное одушевление, Эрнест оглянулся по сторонам. Он стоял перед пятиэтажным зданием в стиле ар-деко рядом с классическим зданием, украшенным статуей греческого бога и неоклассическим огромным домом, увенчанным куполом. А всего в нескольких футах возвышался отель Сассуна с зеленой пирамидой. Похоже, во время своего побега он снова вернулся в оживленный район набережной. Эрнест двинулся вперед, внимательно рассматривая надписи на зданиях на французском, датском, итальянском и английском языках. Здесь располагались международные банки, американские компании по продаже алкоголя, британские табачные синдикаты и датские телеграфные фирмы. Некоторые компании вывесили на стены звезду Давида. Он улыбнулся, вспомнив, как пассажиры на океанском лайнере рассказывали о евреях, которые прибыли в Шанхай, чтобы разбогатеть, еще в одна тысяча восемьсот сорок третьем году, после того как Британия разгромила китайскую династию Цин по время первой Опиумной войны. А когда в России вспыхнула большевистская революция, многие русские евреи бежали в Шанхай, опасаясь преследований.
Тот факт, что его собратья добились успеха в Шанхае, придал ему еще большей уверенности. Несомненно, он смог бы здесь заработать себе на жизнь. Безусловно, не обошлось и без затруднений: он не понимал языка, никого не знал в Шанхае, а также не имел опыта в банковском или инженерном деле, хлебопечении или торговле. Он любил фотографию и фортепиано, но фотография была его хобби, и несколько лет назад он отказался от игры на фортепиано. Но Эрнесту было всего девятнадцать, и он был готов на все, чтобы выжить.