К счастью, клева не было. Болтали мы о пустяках, но, по крайней мере, ни на что не отвлекались.
Наконец я спросил Марвина:
- Как дела дома?
- Грех жаловаться, - ответил он. - Я уже свыкся с мыслью о разводе. Тут ничего не попишешь. На работе все в порядке. Живу от комиссионных до комиссионных, с голоду не пухну.
- Рад слышать, - сказал я, вспомнив, что Джим оценил положение, в которое попал Марвин, как бедственное. - По-прежнему сбываешь утепленные оконные рамы?
Марвин расхохотался.
- Нет. Обрыдло обивать пороги и смотреть, как перед твоим носом захлопываются двери. Год назад я сдал экзамен на должность торговца недвижимостью. А ведь это - почти разрешение чеканить монету или печатать деньги. Рынок развивается. Могу предложить тебе земельный надел, летний домик. И рыбалка в тех краях не хуже, чем на нашем озерце.
- Может, на следующий год.
- А у тебя как дела?
- Тоже не жалуюсь.
- Я ведь и пить бросил. Рано или поздно налажу свое житье-бытье. Марвин похлопал себя по животу. - А сколько калорий сжигаю. Моя новая подружка не хочет, чтобы я сидел дома на диване! Предпочитает, чтобы мы на нем кувыркались.
- Чертовски рад за тебя.
Признаться, за два прошедших дня я действительно ни разу не видел Марвина в подпитии, а ведь пива было - хоть залейся!
- Мне приятно было узнать, что теперь ты реже видишь кошмарные сны, продолжал он.
- Сам знаешь, время - великий целитель. Надеюсь, я не будил тебя своими ночными воплями? Если да, извини.
- Нет, меня ты не беспокоил. Джим сказал, что проснулся из-за тебя позапрошлой ночью, но ведь он спит очень чутко. Ого! Скоро польет! - Он указал на лесистые холмы на северном берегу озера. Над верхушками нависали черные громады туч. Да, верно, минут через десять начнется настоящий потом. Марвин принялся сматывать удочки. - Кружку горячего какао и партию в картишки? - Спросил он. - Как ты на это смотришь?
- Согласен, - ответил я. Поднялась волна, и меня уже укачивало.
Дальнейшие события развивались в полном соответствии с придуманным Джимом планом. Буря была страшная, дождь остервенело барабанил в иллюминаторы, и мы едва видели поверхность озера. Качало так, что казалось, будто мы плывем на утлой додчонке через Бермудский треугольник. Джим стоял за штурвалом, а мы с Марвином дулись в карты.
Вдруг мотор заглох. Джим смачно чертыхнулся и сообщил нам, что последние полчаса слышал какое-то странное чихание в двигателе. И попросил меня выйти на палубу, чтобы посмотреть, в чем дело.
Я согласился. Марвин тотчас вскочил и предложил свою помощь. Я сделал вид, будто копаюсь в моторе, а сам не сводил глаз с Марвина, твердо решив, что, как только из-за угла рубки появится Джим, я брошусь на него и помешаю ударить Марвина по темени. Возникнет небольшая потасовка, которая поможет выяснить, кто на чьей стороне и не строят ли Джим с Марвином каверзу вашему покорному слуге.
- Что они тебе говорят, когда ты рассказываешь о своих ночных кошмарах? - вдруг спросил меня Марвин.
- Кто это - "они"? Кроме тебя и Джима, я никому ничего не рассказывал.
- Неужели? А своему психоаналитику? Я слышал, что между врачом и пациентом доверительные отношения, но если речь идет о серьезном преступлении, врачи обычно стучат в полицию, пренебрегая тайной. Они же не священники.
Все становилось на свои места.
- Кажется, я знаю, кто нажужжал тебе в ухо, - сказал я и почти машинально бросил взгляд на ящички с нашими снастями. Ящик Джима, который он не разрешал трогать никому на свете, исчез.
Я успел отскочить в сторону за долю секунды до того, как Марвин занес над моей головой тяжелый кожух подвесного мотора, и мгновенно схватил подвернувшийся под руку гаечный ключ. Меня так и подмывало как следует огреть Марвина по лысеющей макушке, но в этот миг его руки повисли, и он расплакался.
- Я... - начал он.
- Помолчи. Потом поговорим, а сейчас повернись и стой тихо, - сказал я и бросил Марвину гаечный ключ. - Если появится Джим, врежь ему хорошенько. И не задавай никаких вопросов.
Я опустился на четвереньки, чтобы меня нельзя было достать из иллюминатора, и по-пластунски пополз к корме. Конечно, это была глупейшая ошибка: там стоял Джим с револьвером наизготовку.
Он велел мне встать. Что я и сделал, ибо выбора у меня не было.
- Это, часом, не револьвер Марвина, который ты якобы выбросил за борт в семидесятом году? - спросил я.
- Он самый, - ответил Джим.
- Ты хранил его в ящичке для снасти?
- Где же еще? Береженого бог бережет.
- Так каков же был твой план? Это я должен был огреть Марвина по голове, или он меня?
Джинсы и пуловер Джима промокли насквозь. Больше на нем ничего не было, но Джим отнюдь не дрожал от холода. Напротив, он смеялся и, судя по всему, был очень доволен.
- Для заурядного механика ты весьма сообразителен, - сообщил он мне.
- Тебе все равно, кого убить, - сказал я. - Главное, чтобы на поле битвы остались двое мушкетеров, которые впоследствии будут опровергать показания друг друга. Ты понаторел в законах, к тому же, у тебя есть влиятельные дружки. Один из нас погибнет, а отправить второго в сумасшедший дом тебе не составит труда. На самом деле ты прекрасно знал, что ни я, ни Марвин не собираемся бежать в полицию. Но перед выборами лучше не рисковать, правильно? Куда ты метишь? В президенты?
Джим взвел курок и прижал дуло револьвера к моему лбу.
- А ты не боишься, что Марвин остановит тебя? - спросил я.
- Я видел, в каком он состоянии. Тряпка и слюнтяй. Он в истерике. Я всегда знал, что ты - более сильная личность, поэтому умереть лучше тебе, а с Марвином я ещё успею разобраться.
Но Джим просчитался. В этот миг Марвин неожиданно запустил мотор, а при резком рывке даже палуба такой медлительной посудины, как наша, непременно уйдет из-под ног. Я ударился о планшир и тотчас обеими руками схватил револьвер, надеясь обезоружить Джима, а затем и скрутить его. Но он оказался сильнее, чем я предполагал. Джим рванулся вперед, и мы оба крепко приложились головами к поручням. Я упал на колени, и в этот миг грянул выстрел. Отдача была такая мощная, что Джима опрокинуло за борт, и он скрылся под днищем лодки.
Я бросился на корму и заглушил мотор. Марвин лежал на палубе и стонал. Пуля попала ему в бедро и прошла навылет. Я наложил жгут и окинул взглядом поверхность озера. Вода за кормой сделалась кроваво-красной. Надо полагать, Джим угодил под винт, и искать тело не имело смысла.
Я развернул громоздкую лодку и взял курс на гавань.
- Что теперь будет? - спросил Марвин.
- Ничего особенного, - ответил я. - Хотя объяснений с полицией не избежать. Легавые, мягко говоря, недолюбливают туристов, которые привозят сюда оружие. Таможеники всегда спрашивают, не ввозим ли мы в страну что-либо недозволенное. К тому же, въехали трое, а выезжают двое, и на палубе лодки след от пули. Но, надеюсь, все обойдется. В конце концов, несчастный случай есть несчастный случай.
- Может, для верности устроим паувау? - предложил Марвин. - Хотя я не очень гожусь для индейских плясок. Но нога скоро заживет.
- Отчего же не устроить, - согласился я и, наддав ходу, погнал нашу тихоходную лодку к берегу.