Христос на рукоятке вздрогнул. Мужчина выдернул кинжал из стола и принялся разглядывать дырку. Да, это было страшное оружие — с треугольным лезвием, — и любая, полученная от него рана заживала бы очень долго. Он вздрогнул и направился к книжным полкам. Выбрав три нужных тома, он вернулся к письменному столу. Устроился поудобней и стал читать, поглаживая рукоятку.
Часом позже он протянул руку к телефону, набрал номер и стал ждать.
— Отца Дулана, пожалуйста, — попросил он и даже не удивился, услышав, насколько взволнованно прозвучал его голос.
Пассажиры, очутившиеся на борту Боинга-747 рядом со священником, были поначалу несказанно рады этому соседству. Люди в ожидании полета нервничали, и когда массивный самолет, вздрогнув на взлетной полосе Нью-Йоркского аэропорта Кеннеди, поднялся над Лонг-Айлендом в чистое небо и взял курс на восток, они несколько поуспокоились, вслушиваясь в молитвы священника. Но уже через небольшой промежуток времени эти пассажиры ощутили некоторое беспокойство. Почему этот священник так суетлив? Чем он так глубоко озабочен? Неужели он от них что-то скрывает? Да и что вообще может Находиться в этом странном свертке на его коленях? Он так вцепился в этот сверток, что не отложил его в сторону даже во время еды. Приземлившись в Риме, люди были счастливы, что находятся, наконец, на земле, в безопасности.
На контроле таможенник, извинившись, попросил священника предъявить багаж. При этом он испытал некоторое смущение от того, что был вынужден оказать недоверие человеку в сутане, но другого выхода у него не было. Наркобизнес применял нынче всяческие уловки, и контрабандисты вполне могли выдавать себя за служителей церкви.
Таможенник растерянно заморгал, увидев в сумке священника кинжалы, но не успел он и рта раскрыть, как тот выложил перед ним счет за купленный на Чикагском аукционе экспонат.
Уже пропустив священника, таможенник глянул ему вслед, размышляя, что же собирается затеять в Риме этот американский церковный служка с полудюжиной кинжалов. Неисповедимы пути Господни, решил он, повернувшись к следующему пассажиру. И тут же забыл об отце Дулане.
В аэропорту священник взял напрокат машину и, несмотря на глубокую ночь, поехал на юг.
Уже приближаясь к нужной деревушке, он сверился с картой и взглянул на часы. Скоро рассвет. Он зевнул, потянулся и уверенно направил свой юркий «фиат» по деревенской дороге мимо спящих ферм и поселков в сторону местечка Субиако.
Было еще темно, когда отец Дулан затормозил и выключил мотор. Непривычная тишина заставила его вздрогнуть. Священник вышел из машины, осмотрелся по сторонам и взглянул на монастырь — темное и потрескавшееся древнее сооружение, будто выросшее из вершины холма. Обшарпанная, видавшая виды крыша монастыря четко вырисовывалась на фоне ночного неба.
Пробираясь к зданию, отец Дулан внезапно осознал, насколько древним являлось это место, впервые в жизни его пронзило ощущение времени и истории. Священник вдруг отчетливо и ярко представил себе эту постоянную борьбу добра со злом, веками происходившую на этой бренной земле. Он почувствовал собственную убогость и незначительность.
Отец Дулан застыл в нескольких ярдах от старинной двери. Перед его мысленным взором пронеслись вереницы монахов, денно и нощно молившихся в этих древних стенах. Священника затопило ощущение непрерывности и бесконечности времени. Он вздрогнул. Никогда в жизни отец Дулан не испытывал столь необъяснимого страха.
Священник толкнул наконец тяжелую дверь, и она со скрипом подалась. Медленными шагами он вошел и легонько постучался во внутреннюю дверь. Она тут же распахнулась, и поначалу отец Дулан не смог ничего рассмотреть, кроме длинного, темного силуэта в дверном проеме. Жестом его пригласили войти. Теперь священник заметил, что встретивший его высокий монах был черный, как гарлемская ночь, и носил козлиную бородку. Монах повернулся и пригласил Дулана следовать за ним вниз по ступеням в маленькую часовню.
Очутившись в часовенке, отец Дулан вцепился в рукоятки кинжалов и принялся оглядываться по сторонам. Он был один. Чернокожий монах удалился.
Почти все пространство часовенки занимал крест, и в полумраке Дулан различил крошечную молельню у противоположной стены. Преклонив колени перед крестом, он вдруг почувствовал, как в часовенку кто-то вошел. Священник обернулся и увидел плотного мужчину лет пятидесяти с широким лбом и орлиным носом.