Затем Ландри накрыл стол на четверых и стал нетерпеливо дожидаться появления голодных друзей, готовя для них обильный и вместе с тем изысканный ужин. Пардальяну нравилась его стряпня, чем Кокнар очень гордился, ведь господин шевалье был тонким ценителем хорошей кухни, и угодить ему было не так-то просто.
И вот наконец появились Пардальян, Вальвер, Эскаргас и Гренгай. Пардальян был в хорошем настроении: значит, все шло, как ему хотелось. И все остальные просто светились от радости. Ландри с удовольствием отметил этот факт.
Увидев богато накрытый стол и большое количество бутылок, все они были приятно удивлены. Пардальян восхищенно присвистнул, что для Ландри было ценнее любых похвал. У Гренгая и Эскаргаса разгорелись глаза, и оба стали невольно облизываться. Только Вальвер отвернулся от этих гастрономических чудес и взволнованно спросил:
— Ну, получилось?
Сияющая физиономия Ландри красноречиво свидетельствовала, что у него были только добрые вести.
— Вполне, сударь, — ответил верный оруженосец, улыбаясь во весь рот. — Знаете, кого я видел?
— Кого? — вскинул брови Одэ.
— Господина Кончини, — небрежно сообщил Ландри.
— Ты видел Кончини! — встревожился Вальвер. — К счастью, он тебя не видел, да?
— Да нет, сударь, очень даже хорошо видел, — ухмыльнулся Ландри.
— Не узнал, что ли? — непонимающе уставился на слугу Одэ.
— Узнал… — вздохнул Кокнар. — Он долго со мной говорил… Он и мадам Леонора.
— Выходит, ты был у него? — подскочил Вальвер.
— Был, сударь, — ответил Ландри, наслаждаясь произведенным эффектом.
Пардальян, Эскаргас и Гренгай отвернулись от стола и с большим интересом прислушивались к их разговору.
Ландри скромно заметил:
— Не скажу, что я пришел к нему сам… Но факт остается фактом: я побывал у него и имел с ним весьма занятную беседу.
Вальвер изумленно вскинул руки вверх и воскликнул:
— Ты видел Кончини?.. Да еще в его собственном особняке?.. Маршал тебя отпустил?.. И ты живой?.. Не может быть!.. Так мы тебе и поверили!
— Удивительное дело! — поддержал его Пардальян.
— И это правда, сударь! — радостно сообщил Ландри. — Кроме того, сеньор Кончини согласился на все мои условия.
— На все условия!.. И чего же ты от него потребовал? — заинтересовался Вальвер.
— Во-первых, разрешения встретиться с мал… мадемуазель Флоранс и Поговорить с ней… и таким образом я передал ей ваше послание.
— И он согласился? — поразился Одэ.
— Говорят же вам, что я передал ей ваше письмо! — укоризненно взглянул на своего господина Кокнар.
— А во-вторых?.. Раз ты сказал «во-первых», то должно быть и «во-вторых».
— Во-вторых, я потребовал у него приданого, — заявил Ландри.
— Боже! И для кого же? — спросил потрясенный граф.
— Разумеется, для малышки, для кого же еще!
— Ты потребовал приданого для Флоранс?
— Да, сударь. Кругленькая сумма получилась, надо сказать. Сто тысяч ливров…
— Сто тысяч ливров!..
— И ни ливром меньше.
— И он выложил тебе сто тысяч ливров?
— Без всяких разговоров!.. Говорят же вам, что он согласился на все мои условия. Покладистый, в общем-то, господин этот сеньор Кончини… Только надо найти к нему правильный подход! И мне сегодня это удалось!
Вальвер посмотрел на Пардальяна и покачал головой. Тот тоже покачал головой. А Эскаргас и Гренгай просто покрутили пальцами у висков. Мол, тронулся малый.
Ландри расхохотался и сказал:
— Что, не верите? Вы мне не верите, господин шевалье?.. И все остальные тоже?.. Так смотрите же, достойные продолжатели дела Фомы неверующего! Убедитесь сами!
И Кокнар сорвал скатерть с аккуратно уложенных мешочков.
Но его товарищи и бровью не повели. Наверное, они подумали, что там просто песок или камни… или опавшие листья. Тут Ландри заверещал и захрюкал на все лады, на что он, как известно, был великий мастер. И, как на торжественном приеме, громко заявил:
— Подойдите сюда, Фомы вы неверующие. Смотрите, трогайте, запоминайте…
Схватив первый попавшийся мешочек, Ландри высоко поднял его и резко перевернул. Монеты дождем хлынули на стол и с приятным звоном запрыгали по паркету.
Тут Вальвер, Гренгай и Эскаргас бросились вперед. Даже Пардальян подошел к столику. Всем хотелось подержать в руках желтые монеты, позвенеть ими и убедиться, что они не фальшивые.
Потом все весело принялись за еду, а Ландри стал рассказывать, как было дело. Понятно, что Кокнара слушали с величайшим интересом. И Ландри скромно принимал заслуженные похвалы. А в заключение Вальвер сказал:
— Все это замечательно, но при чем же здесь приданое моей Флоранс?! Это твои деньги.
— Ни в коем случае! — возмутился Ландри. — Я вырвал их у Кончини именно для мадемуазель Флоранс! Значит, это ее деньги. И именно ей, сударь, они и достанутся!
— Да ведь они ей ни к чему! — стоял на своем Вальвер. — У Флоранс будут деньги, ведь король обещал ей приданое.
— Это его личное дело! — отрезал Ландри. — Меня это не касается! Она была еще ребенком, а я уже вбил себе в голову, что займусь ее приданым. На это ушли годы, но своего я добился. Неужели вы думаете, что теперь я откажусь от клятвы, которую дал самому себе? Ну уж нет, сударь!
— Да пойми ты, чертов упрямец, что Флоранс будет богата! Оставь эти деньги себе, ведь у тебя ничего нет.
— Ошибаетесь, сударь, — заявил Ландри. Взяв мешочек, оставленный в углу, он швырнул его на стол и сказал: