После второго бокала Фудзикава извинился за то, что его визит в Лондон расписан по минутам, он был очень счастлив познакомиться с капитаном Хантингтоном, но сейчас ему пора спешить на новую встречу — что-то там связанное с электроникой. Может ли капитан представить себе что-либо более скучное, чем ужин, за которым будут вестись разговоры об электронике?
— Нет, — честно признался капитан.
— Вот именно, — заключил Фудзикава, вставая.
— О, Боже! Вы обязательно должны увидеть мой макет, прежде чем уйдете!
— Макет?
— А разве у вас нет такого? Значит, это мое секретное оружие. С его помощью я выиграл у вас за восемь лет на одно сражение больше.
— Что вы говорите? Я должен его увидеть!
Они поднялись наверх. Спальня была тщательно прибрана, кровать заправлена, а в центре комнаты стоял макет театра военных действий на Тихом океане размером три на девять футов. Он изображал весь Тихий океан, со всеми островами и побережьем Северной и Южной Америки, Австралии и Азии. Капитан второго ранга Фудзикава смотрел на макет с восхищением. Он подошел к нему и взял в руки модель легкого крейсера класса «Обитци», занимавшего свое место в боевом ордере главных сил японского флота.
— О Господи! — благоговейно выдохнул он. — Ведь это же мой корабль!
Капитан подтвердил.
— Я очень сожалею, что мне пришлось потопить его в сражении в Коралловом море.
— Вы были великолепны в этом сражении! Я даже не понимаю, почему получилось так много совпадений с настоящей битвой.
— Да, в морском бою бывает всякое.
— Но как великолепно вы использовали свою авиацию!
— Спасибо. Но больше всего я хотел бы быть автором вашего блистательного маневра у атолла Уэйк!
— На меня произвел неизгладимое впечатление ваш макет, и предупреждаю вас, капитан, что, приехав в Токио, закажу себе точно такой же, — японец посмотрел на часы. — Но какая жалость! Мне пора.
Они пожали друг другу руки, и капитан махал вслед, пока машина не скрылась из виду.
Ивонна окликнула его из кабинета. Он с облегчением закрыл входную дверь и поднялся к ней.
— В чем дело? — спросил он.
— Я хотела убедиться, что он ушел.
— Замечательный человек, — он обнял её за плечи и повел в спальню, где они сразу же начали раздеваться.
— Он был особенно восхищен моей тактикой в Коралловом море.
— Что ты заладил, как попугай?
— Я? Попугай?
— Можешь ты, наконец, сказать, о чем говорили с тобой жена и её родственники?
Ивонна уже совсем разделась и помогала ему расстегивать рубашку.
— Она хочет развестись. Все они этого хотят.
— Какой ужас! Ты же, конечно, не дал согласия?
— Это ещё не все. Они требуют, чтобы я отдал им дом на Фарм-стрит, Розенарру и половину виноторговой фирмы, которые, как ты уже знаешь, я успел проиграть Брайсону.
— О Боже! — вздохнула она, снимая с него штаны и подталкивая к необъятной постели.
Через полчаса капитан отвалился от Ивонны.
— Все бесполезно, дорогая, — вздохнул он.
— Надо попробовать еще, прежде чем заявлять такое, Колин, — хрипло выдохнула она, — ты бросаешь меня в состоянии натянутой струны.
Ивонна села на постели. У неё была великолепная грудь — две клубнички на идеальных молочно-белых полушариях, стоящих параллельно линии горизонта. Говорила она с сильным марсельским акцентом.
Капитан уставился в потолок. Лицо его было мрачно.
— Я, кажется, теряю все на свете, — грустно сказал он, — эта проклятая семейка отняла у меня не только жену, собственность, свободу, но и эрекцию.
— Ты был запрограммирован на все это. Как компьютер. Не волнуйся может, все ещё обойдется.
Капитан встал и завернулся в простыню, став похожим на римского патриция. Подойдя к макету ТВД, он уставился на участок Кораллового моря.
— Мне жалко жену, — сказал он, — я готов потерять все, но только не её.
— Врешь!
Он возмутился.
— Я её боготворю!
— Прекрасно! Продолжай в том же духе. Но любовь и обожание — не одно и то же. Ты можешь до посинения говорить о том, как ты её боготворишь, но любишь-то ты меня — не так ли, мон шери?
Он продолжал рассматривать макет.
— Это было великолепное сражение! Битва в Коралловом море стала первой, где авианосцы сражались против авианосцев. Капитан второго ранга Фудзикава утверждал, что американцы победили только потому, что раскрыли тайну японских секретных кодов и знали все их планы заранее. Я предложил ему переиграть заново все сражения на его условиях, причем у меня оставались только «Йорктаун» и «Лексингтон», да ещё три крейсера. Я поклялся, что победа будет за мной.