— Дружище, — ласково отозвался капитан, — ты не мог бы убрать свою вонючую задницу из-под моего носа?
Гарри начал подниматься с кресла, но его остановила тяжелая рука дядюшки Пита.
Капитан еле сдержался, чтобы не дать себе воли. Только сейчас он понял, что представляют из себя эти люди.
— Я полагаю, что причины моего увольнения отражены в моем личном деле, хранящемся в архивах флота Ее Величества, — твердо заявил он.
— Что за чушь! Ты вынужден был уйти в отставку, потому что тебя вышибли! Тебе ясно? — воскликнула Бетси.
Капитан посмотрел в окно. Воспоминания о годах флотской службы лучших в его жизни — обожгли его, как электроразряд. Он был рожден для того, чтобы каждый день, стоя на капитанском мостике, ощущать себя частицей могучего флотского организма. Бетси сейчас говорила о том, о чем они договорились никогда больше не вспоминать. Он сейчас не видел ни Бетси, ни этой воинственной семейки. Он сидел в своем командирском катере, который вез его на флагман, на последнюю встречу с адмиралом. Он сидел в освещенном солнцем салоне катера, в белой парадной форме со всеми регалиями.
Адмирал сэр Фрэнсис Хеллер долго и грустно смотрел на него и наконец сказал:
— Им тебя не понять, Колин, их это не касается. Но британцы плавают по морям вот уже пятьсот лет, поэтому у них сложились определенные представления о том, кто может и кто не может быть командиром корабля. Им известно, что, начав играть хотя бы раз в жизни, человек уже не может остановиться, как не может прекратить дышать, как бы ни был он хорош в любом другом отношении. И такой человек представляет собой огромный риск. Он не может постоянно выигрывать. Начав проигрывать, он не в состоянии остановиться и проигрывает ещё больше. Когда ему больше не на что играть, возле него появляются дружелюбные иностранцы. Они предлагают ему деньги. Когда он не сможет вернуть долг, от него потребуют определенную информацию, иначе ему придется плохо. Ведь с тобой так и вышло?
— Да, сэр, — честно ответил Колин.
— Значит, твоя песенка спета. И адмиралтейство не может терпеть это, потому что командует флотом, которому пятьсот лет. И еще: если человек богат, или его жена богата, то он не в состоянии все свое внимание сконцентрировать на корабле и личном составе, рано или поздно у него случится ЧП. Я прав, Колин?
— Да, сэр!
— Твоя служба на флоте закончена, сынок!
Капитан снова взглянул на Бетси, подошел к столику с напитками и налил себе.
— Кому-нибудь виски? — спросил он.
Никто не отозвался, кроме Мастерса:
— Да, Колин, спасибо.
Когда капитан возвращался со стаканом в свое кресло, Бетси сказала:
— Ну, теперь ты вспомнил, что у нас не было другой возможности спасти тебя, и потому Папочка устроил тебя в винный бизнес?
— Бетси, это не совсем так, это несправедливо. Твой отец — и тебе это прекрасно известно — просто использовал мои познания в этой области, не забывай об этом.
— Но этот бизнес позволил тебе безбедно жить, — заметил дядюшка Пит, позволил содержать любовницу и своего личного, всемирно известного повара.
— Чепуха! — отозвался капитан, — Вы столько денег вкладываете в добывание вашей «специальной» информации, что те гроши, которые вложили в крохотное дело, где работает всего один человек — я, — для вас ровным счетом ничего не значат.
Бетси вновь испепелила его взглядом.
— Неужели ты считаешь, что я могу оставаться с человеком, которого презираю?
— Любовь и уважение — разные вещи, — заметил капитан.
— Уважение — это то, что скрепляет любовь, — всхлипнула Бетси, уважение означает, что тебя не унижают на каждом шагу.
— Прости, Бетси. Мне тоже очень жаль. Но развод ни к чему нам обоим, он уже опаздывал и потому нервничал. Опоздание означало бы для него то, что китайцы называют «потерей лица».
— Документы готовы, — сказал дядюшка Джим.
— Я полагаю, — мягко вступил в разговор Эдвард Мастерс, — что нам нужно время на ознакомление.
— Это обычное соглашение, мистер Мастерс, — возразил дядюшка Джим.
— Тем не менее, я настаиваю.
В это время заговорил Папочка, и все повернулись к нему. Румяное аристократическое лицо было бесстрастно, голос спокоен.
— Эдвард прав. Он более, чем прав. Он прав с юридической точки зрения.
Бетси начала было подниматься, но под взглядом Папочки снова села.
— Но мы не можем ждать дольше, чем до завтра, — продолжал Папочка. На изучение документов у вас есть двадцать четыре часа. Колин подпишет их здесь же, завтра в это же время.