Подойдя ближе, он понизил голос, словно их мог кто-то подслушать.
— Мы должны прийти к соглашению.
— Насчет чего? — спросил Бонне.
— Насчет того, что мы, я и вы, заслуживаем большей доли, чем нам обещана.
— Как мы можем её получить?
— Мы убьем капитана Хантингтона, когда он вернется с деньгами и разделим их между собой, — спокойно сказал Шутт.
Макгенри негромко ответил:
— Мы в вашей помощи не нуждаемся.
— Именно так я и думал, — сказал Шутт и нажал кнопку, приводящую кран в движение. Тяжелый портальный кран тронулся с места и, набирая скорость, покатился по рельсам в сторону Бонне и Макгенри, которые стояли к нему спиной и не видели приближающейся опасности. Бонне вытащил пистолет и сделал шаг в сторону Шутта.
— Что вы делаете? — крикнул он. Этот шаг продлил ему жизнь, но ненадолго. Пятисоттонный кран промчался мимо него, настигнув Макгенри, который не успел даже вскрикнуть. То, что осталось от негра-дезертира и убийцы, отлетело в сторону и шлепнулось на палубу. Бонне обернулся на звук и тупо уставился на то место, где только что стоял Макгенри. И в это время девятимиллиметровая пуля из «люгера» вошла ему в затылок.
Шутт брезгливо сплюнул на палубу, повернулся и поднялся на мостик.
Капитан недоуменно посмотрел на лежащую перед ним гору банкнот.
— По-моему, здесь не хватает до миллиона двух тысяч фунтов, — сказал он.
— Правильно, — спокойно кивнул Фудзикава.
— Но почему? Мы же договорились о миллионе фунтов стерлингов.
Фудзикава удивился.
— Но, будучи виноторговцем, вы должны знать о том, что оптовому покупателю полагается скидка. У нас были большие транспортные расходы.
— Ни о чем подобном мы не договаривались. Речь шла о миллионе фунтов ровно.
— Сумма в один миллион — только романтический образ, — сказал японец. — Это ведь только фраза, не так ли?
— Вино стоит на самом деле два миллиона, а в Японии даже два с половиной миллиона. Это ещё более романтический образ.
— Это очень печально.
— Да, это очень печально, — согласился капитан.
— Я очень огорчен, что мы вынуждены вести об этом разговор.
— Несомненно. Тем не менее…
— Дело не только в деньгах. В моей стране свято чтут традиции.
— Сохранение лица?
— Это очень деликатный вопрос. Мои коллеги придают этому очень большое значение.
— У меня тоже есть коллеги. И я не могу объяснить вам, насколько важны для них эти две тысячи фунтов.
— Я понимаю вас, — японец замолчал на некоторое время, — если вы не возражаете, я могу предложить только один достойный способ решить этот спор, дав каждому из нас равные шансы. Это поможет нам оправдаться перед нашими коллегами.
— Что вы предлагаете? — спросил капитан.
— Мы должны сыграть в карты — если только у вас нет морального предубеждения против этого.
— Сыграть в карты?
— Да, это просто и быстро.
— Да уж…
— Вы себя нормально чувствуете, капитан Хантингтон? — спросил японец, заметив, как побледнел его собеседник.
— Что? Да, все в порядке. Я считаю, что сыграть в карты будет лучше всего.
Фудзикава вызвал вестового и приказал принести колоду карт. Когда приказ был выполнен, он распечатал её и тщательно перетасовал. Затем положил колоду перед капитаном, который начал быстро, профессионально раскладывать карты рубашкой кверху.
Капитан был бледен, как бумага. Глаза его остекленели. Перед ним лежала гора денег в четырех национальных валютах.
— Прошу вас, капитан, — сказал Фудзикава.
Капитан Хантингтон открыл первую карту. Это был король пик.
— О, кажется, я проиграл, — сказал Фудзикава, — но зато мы, наконец, разрешили наш досадный спор.
Японец открыл карту. Это был бубновый туз.
— Черт побери! — воскликнул он. — Вот это да!
— Мистер Фудзикава!
— Да, капитан. Прошу извинить, что этим случайным выигрышем я огорчил вас.
— Как насчет того, чтобы удвоить ставку до четырех тысяч фунтов?
— Конечно, я согласен.
Он перетасовал карты и разложил их на столе рубашкой кверху. Капитан Хантингтон отсчитал банкноты и бросил на стол. Фудзикава кивнул.
— Ваша очередь, — сказал капитан.
Фудзикава открыл четверку пик.
— Чудесно, — сказал он, — это вы легко перебьете.
Капитан открыл двойку червей и бесстрастно посмотрел на карту.
— Может, поднимем до шести тысяч?
Фудзикава заерзал.
— Не возражаю, но не может ли получиться так, что вы сделаете хуже себе?
— Только если я проиграю, — сказал капитан.