— Я хочу купаться в ванне! — нервно заявила Норма. — Пошли скорее отсюда, пока какие-нибудь плиты не сдвинулись и нас не засыпало.
Быков хотел поддержать ее, напомнив о лимите времени, но вместо этого оглушительно чихнул. «Пыль столетий», — подумал он, воздержавшись, правда, от комментариев. К этому времени он достаточно проникся атмосферой пирамиды, так что ему было не до шуток. Здесь действительно было не до шуток. В усыпальнице фараона присутствовало нечто, не поддающееся объяснению, но ощутимое всеми фибрами души и порами кожи. Что-то, не допускающее легкомысленного отношения.
Собравшись поделиться впечатлениями со спутницами, Быков опять чихнул, а потом передумал. Некоторые вещи лучше держать в себе, потому что, облеченные в слова, они утрачивают смысл.
Обед был великолепен, как и сам ресторан с его позолоченными колоннами и хрустальными люстрами, помнившими, наверное, времена британского владычества. По местному обычаю, предписывающему начинать с закусок, начали с бобового пюре, обильно приправленного лимоном, и так называемой дукки, которая представляла собой пасту из орехов, перетертых со всевозможными травами и пряностями, среди которых особенно выделялись кунжут, тимьян и мята. Сабрина показала, как следует есть эту пахучую смесь, макая в нее хлеб, предварительно пропитанный оливковым маслом, после чего Быков и Норма уже не остановились, пока не прикончили свои порции.
Густой рисовый суп с перепелиными яйцами был настолько обжигающим, что было невозможно понять, горяч он или наперчен. В качестве основного блюда Быков заказал бараньи котлетки, Норма выбрала рыбное филе, а Сабрина — мулакию с крольчатиной. После этого все трое сошлись во мнении, что больше не в состоянии съесть ни кусочка, однако, когда принесли кунжутную халву с мятным чаем, никто не остался к ней равнодушен.
Женщины после поездки к пирамидам искупались и переоделись, так что радовали глаз… точнее, каждую пару мужских глаз, смотревшую на них. Включая те, что принадлежали Быкову, разумеется.
Норма Байкер сменила белые джинсы на голубые. Сквозь живописные дыры на ткани можно было рассмотреть ее сбитые колени. Полосатая черно-желтая блузка делала ее похожей на осу с тонкой талией. Быков успел узнать, что она уроженка Лос-Анджелеса, но не обосновалась там, а странствует по свету, занимаясь своим любимым дайвингом. Снаряжение путешествовало вместе с ней, переезжая от одного океана или моря к другому. Детей у Нормы не было, хотя некоторое время она была замужем. Она говорила, что развелась, «потому что надоело», не уточняя, кому именно — ей самой или бывшему мужу. Она неохотно говорила о своем прошлом, так что расспрашивать ее Быков не решался.
Сабрина Солано родилась и выросла в Генуе, а в восемнадцать лет начала участвовать в итальянских конкурсах и выиграла несколько из них. Казалось, ее будущее в качестве фотомодели предопределено, но судьба распорядилась иначе. Когда Сабрину пригласили сыграть первую роль в кино, это был фильм об археологах, разбудивших в гробнице мумию. Для достоверности режиссер снял несколько натурных сцен в местах, где велись настоящие раскопки. Там Сабрина познакомилась с молодым архитектором, в которого влюбилась по уши. На кинокарьере был поставлен жирный крест. Спустя три года ее избранник умер от неизвестной болезни, и все наперебой советовали ей отказаться от профессии, чтобы тоже не подхватить какую-нибудь заразу. Вместо этого Сабрина окончила университет, защитила диссертацию и, будучи магистром египтологии, продолжила заниматься любимым делом. Три года назад она познакомилась с Сергеем Петровым, и его познания и гипотезы настолько поразили ее, что она стала его постоянной спутницей, партнером и ученицей. Должно быть, у них не обошлось без постели, хотя эта щекотливая тема не обсуждалась.
За чаем Быков сделал еще одну попытку разузнать, чем намерена заниматься экспедиция Петрова.
— Спросишь у него сам, Дима, — сказала Сабрина.
— Когда?
— Сейчас невозможно точно сказать. Думаю, в течение нескольких дней.
— Вот так она меня все время мучает, — пожаловалась Норма, вытирая салфеткой пальцы, перепачканные халвой.