Бой был почти закончен. Груды тел устилали зелёную траву, которая теперь была изрядно измазана кровью. Везде лежало брошенное оружие и порубленные щиты. Конунг баваров Гуннвальд, могучий и мрачный как скала стоял в окружении последних своих воинов которых теперь оставалось не более пятидесяти. Среди них находились двое белобрысых, худощавых подростка. Это были сыновья вождя баваров - Вифиль и Вифаст. - Я узнал тебя, сын Асмунда! Помню тебя ещё семилетним волчонком. Быстро же ты вырос! Сегодня Вотан был к тебе благосклонен и сражался на твоей стороне! - крикнул ему конунг баваров. - И Вотан и Тор и даже милосердная Фрейя, - ответил он. - Может быть я действительно быстро вырос, а может это ты зажился на свете, Гуннвальд. Я слышал, что для стариков вроде тебя время течёт намного быстрее. - Тогда, может быть решим наш спор в честном бою? Или ты трусишь? - Боги уже решили наш спор, и отдали победу мне. Но из уважения к твоей прежней славе я приму твой вызов. Мне известны имена убитых тобой в поединке. Их очень много и среди них были воистину великие воины. Но время твоих побед давно ушло, и Вотан отвернулся от тебя. Ты действительно зажился на этом свете. - Воины расступились, став кругом и расчистив место для поединка. Они бились долго, испытывая силы и боевые навыки друг друга. Каждый стремился измотать своего противника. Широкое, красное лицо Гуннвальда и его рыжая борода были густо орошены потом. Он тяжело и хрипло дышал. Зато он сам чувствовал себя прекрасно. Кровь бурлила и играла в нём словно молодое вино. Он ощущал силу и знал что одолеет постаревшего великана. Он уже торжествовал победу, когда нанеся очередной, особенно сильный удар вдруг сломал свой меч. Никогда ещё дыхание смерти не чувствовалось так ощутимо. Рот Гуннвальда растянулся в хищной улыбке обнажив крепкие жёлтые зубы. - Вот тебе и конец, волчонок! Как видишь, Вотан ещё не приготовил мне место на скамье в своей пиршественной палате! - Но Гуннвальд рано радовался. Не успел вождь баваров договорить свою высокопарную речь, как он, отбив своим обломком меч противника, нанёс ему страшный удар по голове. Раздался звук разрубаемой кости, и обломок меча глубоко вошёл в череп великана. Издав храп наподобие лошадиного, Гуннвальд рухнул на колени. Постояв так немного и обливаясь кровью, он затем начал заваливаться набок пока не растянулся недвижимым на земле. - Ты ошибся, Гуннвальд, боги, в своих чертогах уже приготовили для тебя прекрасное место за бражным столом. Пируй и наслаждайся! - произнёс он. Затем поднял меч убитого, и указал им на двух испуганных подростков: - Возьмите этих щенков, отведите в священную рощу к древнему ясеню и принесите в жертву Вотану. Пусть их кровь станет нашей платой Властителю распрей1 за победу. Сегодня боги заслужили хорошее подношение. Несколько воинов выполняя его приказ двинулись к мальчикам. Те же были так напуганы гибелью отца и всем увиденным что не могли сопротивляться. Но тут вдруг вышел один из воинов павшего Гуннвальда и заступил им дорогу. - Не так быстро, конунг, не так быстро. Пусть Повешенный2 сегодня поищет себе другую жертву. - С этими словами он обнажил меч. Воин был молод - наверное чуть больше двадцати лет, с очень светлыми волосами и короткой бородкой. Сразу было видно что он ранен. Плечо было окровавлено, и левая рука безвольно висела вдоль тела. Таким образом воин совершенно не мог пользоваться щитом. - Ну раз ты так стремишься в небесные чертоги Вотана, то так тому и быть. Прикончите этого подранка, - приказал он своим воинам. Те словно того и ждали. Окружив молодого раненого воина, они набросились на него. Но произошло невероятное! Виртуозно владея мечом, воин и одной здоровой рукой сумел дать смертоносный отпор нападавшим. Один из его противников упал с разрубленной головой, другой лишился сжимавшей меч руки, а третий рухнул на землю и обеими руками пытался удержать расползающиеся из распоротого живота внутренности. Да, такого молодца ему ещё видеть не приходилось! Только сейчас он заметил одну очень интересную деталь - на этом отважном воине были надеты самые настоящие римские доспехи. «Лорика сегментата» - память услужливо подсказала ему их название. Это он помнил ещё из гимназического курса истории Римской империи. Но человек, глазами которого он сейчас смотрел на происходящее, наверняка этого знать не мог. Наверное, эти доспехи содрал ещё прадед воина, с какого-нибудь римского офицера. - Если хочешь меня прикончить, попытайся это сделать сам, а не посылай своих девочек, - насмешливо сказал раненый воин. - Для меня будет не много чести добить того, кто и так еле стоит на ногах, - ответил он воину. - Брось меч, и я пощажу тебя. - Подойди и сам забери, - дерзко ответил воин. Да, характером он действительно был вылитый спартанец. _______________________________________________________________________________ 1. Властитель Распрей - бог Вотан (у скандинавских народов - Один) 2. Повешенный - тоже одно из имён бога Вотана. _________________________________________________________________________________ - Ну... если ты просишь. - с этими словами он отбросил щит и устремился на дерзкого и гордого бавара. Бой был тяжелым. Гораздо тяжелее чем с громадным, подобным скале Гуннвальдом. Не будь этот воин раненым и измотанным до предела ещё не известно чем-бы закончился этот поединок. Но в конце концов ему удалось выбить меч из обессиленной руки противника. - Как твоё имя? - спросил он поражённый отвагой и боевым искусством воина. - Асбьёрн сын Асгаута, - ответил он очень спокойным и даже равнодушным голосом. Он кажется совсем не замечал, что меч убитого Гуннвальда был представлен к его горлу. - Так ты не бавар? - Нет, я с севера. Родился возле фиорда Скирингссаль. - То-то я смотрю что приёмы боя на мечах у тебя особенные, не местные. Хочешь, подарю тебе жизнь? - Зависит от того, кто мне её предлагает, - гордо произнёс воин. - Предлагает тот, кто имеет на это право, - ответил он в очередной раз поражённый бесподобной наглостью воина. Ты слишком дерзок, а всё должно иметь свои границы. Я Атаульф сын Асмунда конунг и верховный вождь доблестных лангобардов. Достаточно тебе этого? - Вполне, - также спокойно ответил воин. - Но я приму от тебя твой подарок только если ты сохранишь жизни сыновьям конунга Гуннвальда. - Это невозможно, - ответил он. - Я уже посвятил их, богам и они должны умереть в Священной роще. - Тогда можешь перерезать мне горло, - ответил воин. - Если я не смог сдержать слово данное конунгу, и защитить его детей, то жизнь мне не нужна. Я вынужден отказаться от твоего подарка, Атаульф сын Асмунда. Усмехнувшись он отвёл лезвие меча от горла дерзкого воина. - Тогда бери её так - непрошенную, ненужную и не дарёную! * * * - Людвиг, Людвиг! - услышал я встревоженный голос жены и проснулся. Испуганная не на шутку Анна-Мария тормошила меня за плечо. - Боже мой, Людвиг, ты во сне так кричал и ещё разговаривал на каком-то странном языке! Опять эти сны?! - Да... Но не стоит об этом беспокоиться. Сны, как известно, пеной полны. - Жена сидела на кровати и испуганно смотрела на меня. Тонкая ночная рубашка сползла с её плеча почти полностью обнажив высокую грудь идеальной формы. «И это после того как она выкормила двоих детей!» - пронеслась у меня в голове совершенно неуместная мысль. - Опять видел прошлое? - Да... и притом довольно ярко. - Это связано с теми костями? Останками, что ты обнаружил под церковью святого Максенция, возле замка папеньки? Как там звали того воина, которому они принадлежали? - Атаульф сын Асмунда, - ответил я. - Только он был не простым воином, а вождём лангобардов. - Всё равно не стоило его останки перезахоранивать в нашем склепе. Так это из-за него тебе снятся кошмары? - Не знаю, - отмахнулся я не желая пугать жену. - С тех пор прошло уже четыре года, дорогая. И всё было нормально. - После того что мы тогда пережили в замке папеньки, уже ничего не будет нормально. С тех пор я стала бояться темноты. Теперь в каждом неясном шорохе мне чудятся эти мерзкие твари. Само осознание того что они реально существуют - непереносимо для цивилизованного человека. - Успокойся, дорогая, время всё лечит, - я нежно обнял жену и зарылся в её волосы. - Знаешь, Людвиг, я заметила, что твои странные сны начались после того как ты захоронил ту древнюю бляху в его могиле. И с чего ты вообще решил, что она прин