ействительно оказалась неплоха. Выспавшись и приведя себя в порядок, на следующий день мы, то есть я, Фергюсон и Даванцати отправились на поиски Троицкого собора и служащего там отца Варсонофия. * * * Им оказался высокий, благообразный пожилой человек лет около шестидесяти с длинной, густой бородой и кустистыми бровями. Как оказалось, он превосходно владел немецким и французским языками. Взяв в руки письмо дона Алонсо, он улыбнулся: - Ну как там поживает наш Великий португальский инквизитор? Встречались мы с ним, помнится лет так пятнадцать тому назад и по секретному, между прочем, делу. А приключившееся дело интересовало тогда обе наши стороны. В Варшаве это было. Такая чертовщина началась что ни приведи Господь. Вот и пришлось запросить содействия у вашего «Братства». Раз происходит чертовщина на католической земле и с католическим же ксёнзом, ставшим колдуном, то католикам в том и разбираться. - Затем прочитав письмо он задумался. - Значит на Кольский решили идти? Понятное дело... Только поздно вы господа к нам пожаловали. Сейчас и навигация уже заканчивается. Вам следовало явиться хотя-бы на пару месяцев пораньше. Хотя и летом там тоже не сладко - болота, мошкара в огромном количестве. Но зимой, господа, любые путешествия туда крайне затруднительны и очень опасны. Это тайга, господа, Русская Лапландия не самое лучшее место для увеселительной прогулки. - Но мы вовсе не на прогулку собрались а в спасательную экспедицию,- возразил юный Рафаэлло. - Да и причём тут зима, отец Варсонофий? Ведь сейчас на календаре только конец сентября. - Ох не знаете вы наших широт, молодой человек, - усмехнулся священник. - Подождите пару - тройку недель и увидите что здесь будет. На вашем месте я бы либо отплыл назад с последними судами, либо остался в Архангельске до весны. - Сожалею, но это решительно невозможно, - ответил я. - Так вы нам поможете, отец Варсонофий? - Ну... ради вашего куратора дона Алонсо... Конечно, - развёл он руками. - Помогу чем смогу. Только вот помощь моя, господа, будет весьма незначительной. Сами подумайте - кораблей у меня нет чтобы вас через Белое море переправить. Провиантом я не торгую. Проводников и лошадей тоже нет. Да и без надобности там лошади, в тех краях куда вы собрались сподручнее использовать приручённых оленей. Только их у меня тоже нет. Так что надо вам, господа, как это не печально, но идти на поклон к Прохорову Пафнутию Парфёновичу. - И кто же такой этот господин Прохоров? - поинтересовался Фергюсон. - Парфёнов то... - отец Варсонофий невесело усмехнулся. - Купец, один из первейших в городе. Очень богатый человек, считай все промышленники и многие рыболовные артели под его рукой находятся. Торгует пушниной, рыбой, пенькой, кожами, да в общем всем что барыш приносит. Фактории имеет по всему северу. К самому губернатору вхож и даже в Санкт-Петербурге хорошо известен. Там он склады имеет для своего товара и в лучшие рестораны лучшую рыбу и оленину поставляет. С Швецией торговые дела ведёт. В общем большой человек, а по местным меркам так и очень большой. Я вам дам рекомендательное письмо к нему, думаю он вашему делу поможет. Если вы с ним договоритесь, то он и корабль с командой вам даст, и провиант предоставит. Может быть и проводника какого выделит, ведь он с лопарями торгует. Хотя... - отец Варсонофий на мгновение задумался, - похоже проводника я вам сам сосватаю. Так даже лучше будет. А договоритесь с ним или нет это уже другое дело. Человек он хороший и верный. Вот только... в Бога совсем не верит. Зовут его Владимир Алексеевич Воронов. Сам из дворян, человек образованный, окончил Пажеский корпус, жил в Санкт-Петербурге и служил в лейб гвардии Кавалергардском полку. Но потом увы... - священник тяжело вздохнул. - Увлёкся новомодными общественно-политическими идеями, начитался всяких вредных книжек, что и привело его в стан нигилистов. Ну и как результат: подал в отставку из гвардии, рассорился с друзьями и родственниками, отец лишил его наследства, и в конце концов он попал под надзор полиции. Теперь он живёт примерно в семи верстах от города и работает простым учителем в деревенской школе. Вот если вы с ним договоритесь то лучшего проводника вам не найти. Он Кольский полуостров неплохо знает. Два года, почитай, там каждое лето проводил. Всё искал что-то, совсем как вы нынче. Да и с лопарями дружбу водит, со многими их родами на короткой ноге. Кажется и язык их уже изучил. Живёт и учительствует он в селе Берёзовка. Впрочем, там две деревни с таким названием... Так вам надо Берёзовку у Холодных Ключей. Я вам нарисую план как до него добраться, это совсем не трудно. Но никакого письма к нему дать не смогу. Вы уж не обессудьте. Как я уже сказал - в Бога он не верит, потому как атеист, и людей духовного сословия недолюбливает. По этой же самой причине и вам не советую говорить о своей принадлежности к католическому ордену. Людям науки он скорее станет помогать чем церковникам. - Ну, я лично не принадлежу к «Братству», - сказал я отцу Варсонофию. - Да и экспедиция наша скорее спасательная и собственно к церковным делам отношения не имеет. А вот к этому вашему господину Прохорову нам было-бы желательно иметь какое-нибудь рекомендательное письмо. И почему вы, святой отец, всё время вздыхаете и морщитесь при упоминании о нём? Неужели он тоже атеист? - Ну что вы, что вы, - священник нахмурил брови. - Пафнутий Парфёнович человек очень верующий и богобоязненный... по крайней мере хочет таковым казаться. Церковь он чтит и в Бога верует, регулярно на богоугодные дела жертвует и приютам помогает. Даже в церковном хоре иногда поёт. Только будь у меня на примете кто другой... кто в вашем деле помочь бы мог, ни за что вам, господа, не порекомендовал-бы Прохорова. - Отчего так, отец Варсонофий? - Да поговаривают люди что Пафнутий Парфёнович на самом деле не кто иной как бандит и душегубец, - снова вздохнул настоятель. Ни в Бога ни в чёрта он конечно не верит, и не верил никогда. Только пыль в глаза пускает. А науку считает вредной чепухой от которой лишь крамола в головах происходит. Господин Прохоров только денежку уважает да к высоким чинам почтение имеет. - И к такому человеку вы нас посылаете?!- воскликнул Фергюсон. - Увы, господа, я же сказал что никто другой не возьмётся в такое время года переправить вас на Кольский полуостров. Конечно если вы не миллионеры. А Прохоров сможет это устроить, и за более или менее приемлемую цену. Если захочет конечно. - Но вы же сказали что он бандит! - Но отец Варсонофий лишь развёл руками. - Может бандит, а может просто клевещут на него люди. В любом случае если вы придёте на просто так, а от меня, и к тому же с моим письмом, он не посмеет смухлевать или обмануть вас. - С этими словами Их Высокопреподобие удалился в соседнюю комнату и вышел минут через пять держа в руках запечатанный сургучной печатью конверт. - Вот извольте, господа, надеюсь это поможет вашему делу. - Мы горячо поблагодарили настоятеля и сказали что немедленно отправимся по указанному адресу. - Нет-нет!- остановил нас священник. - Нынче к господину Прохорову я бы вам идти не советовал. Он недавно прибыл из Санкт-Петербурга, куда ездил по торговым делам. А на обратном пути заезжал в Онегу где учредил большую факторию. Так-что три дня назад, в честь торговых своих успехов, он устроил большой банкет куда пригласил наверно половину архангельского купечества. Вот до сих пор и гуляют. А поскольку Пафнутий Парфёнович во всём любит размах, то и целую неделю пить-гулять может. Ну а потом у него, как водится, случится упадок сил, чёрная тоска и депрессия. Словом то, что на русском языке обычно именуется тяжёлым похмельем. На это ещё дня два кладём. Так что ни сегодня ни завтра, к нему не ходите, а вот в четверг... в четверг пожалуй можно. * * * Отец Варсонофий ошибался. Увы, но ни в четверг, ни в пятницу господин Прохоров нас не принял. Проклиная алкогольные пристрастия этого русского набоба и даром потерянное время мы вынуждены были ожидать до субботы. Наконец наш визит состоялся. Пафнутий Парфёнович оказался весьма крупным мужчиной очень высокого роста с тяжёлой квадратной челюстью спрятанной под небольшой рыжеватой бородкой. Ещё он обладал тяжёлым, колючим взглядом глубокопосаженных маленьких глазок неопределённого цвета. Дополняли этот портрет: густая шевелюра, широкий лоб и крупный мясистый нос. Внешностью он немного походил на капитана китобойного корабля, особенно если бы ещё ему дать трубку. Но Пафнутий Парфёнович не курил трубку. Он по старинке нюхал табак беря его щепотками из изящной золотой табакерки. В его внешности чувствовалась некая спокойная сила и если бы не маленькие бегающие глазки, то более романтичные натуры несомненно сочли бы его облик героическим. На пальце у него сверкал перстень с каким-то безумно дорогим бриллиантом, а на животе висела толстая золотая цепь от часов. Мы сидели за круглым столом, в большой, хорошо натопленной комнате, обстановка которой поражала своим безвкусием. Предметы очень ценной французской мебели некоторые из которых сделали бы честь любому антикварному салону здесь соседствовали со стоявшими вдоль окон грубыми дубовыми скамьями наверняка созданные каким-то местным умельцем. На стене, я увидел несколько старинных голландских полотен, и здесь же рядом с ними висел огромный, в полный рост портрет самого хозяина. В неуклюжей толстенной шубе Пафнутий Парфёнович был запечатлён н