ведущая в глубь дома, и оттуда головой вперёд вылетел Васька-лопарь. Опрокинув пару табуретов и сильно приложившись головой о ножку стола, он растянулся на полу. - Пошёл к чертям, морда чухонская! - прогремел голос бородатого мужика которого мы уже видели во дворе. - Самогон пытался украсть, пьянь подзаборная! - пояснил он всем присутствующим. - Надо бы тебя за дверь вышвырнуть, да не по христиански это будет. Ты хоть и чухна, да тоже теперь крещёный. Ты, Владимир Алексеевич, присматривай за своим убогим, уж больно он до чужой выпивки охоч. А не то я, не ровён час, грех на душу возьму, - добавил он обращаясь к Воронову. Напуганный Васька забился в угол и сидел там охая и постанывая. Вскоре появилась закутанная в цветастый платок женщина и вынув ухватом из печи горшок с варёной картошкой поставила его на стол. Перед нами появились чистые тарелки и чашки. В наши тарелки хозяйка налила какой-то специфический русский суп из квашенной капусты. Кажется он назывался боярские щи. - Увы, барон, деревенская кухня русского севера вовсе не отличается разнообразием. Это вам не обед у господина Прохорова, - съязвил Воронов. Вслед за щами перед нами появилась солёная и вяленая рыба, нарезанный хлеб, лук, мочёная клюква, мочёные яблоки, кислая капуста, сало и прочие незатейливые яства. Мы с Гельмутом и Владимиром Алексеевичем как и все сидящие за этим большим столом молча поглощали пищу. Затем, та же закутанная в платок женщина принесла и поставила перед нами огромную, пинт наверно на шесть, запотевшую бутыль с мутно-беловатым содержимым. Самогон - догадался я. Другую такую же бутыль она поставила рядом с компанией неизвестных нам мужчин. Оживившиеся мужички, а вслед за ними Ермолай, мой Гельмут и особенно Васька-лопарь принялись наполнять свои кружки. - Попробуйте, барон, - кивнул на бутыль Воронов. - Этот напиток только кажется таким ужасным. На вкус он совсем не плох. Наш длиннобородый хозяин прекрасно его готовит из картофеля и свеклы. Самогон у Капитона Ерофеича выходит приятным на вкус хотя и очень крепким. - Но испить сотворённого Капитоном Ерофеичем нектара мне так и не удалось. И виной тому был сам наш хозяин. - Вот баба дура! - проворчал он незаметно появившись у нас за спиной, и огромная мускулистая рука Капитона Ерофеича вмиг убрала со стола бутыль с самогоном. - Разве можно такое господам предлагать?! Для господ, а особливо иностранных у нас найдётся и кое-что и получше. - Вскоре, место огромной и безобразной бутыли самогона, на столе заняла бутылка неплохого французского коньяка. Выпив с Вороновым по первой, мы продолжили ужин. Спустя наверное полчаса сидящий за столом народ заметно повеселел. А вскоре повеселел настолько что решил устроить пляски. Откуда не возьмись в руках у двух мужчин: старика читавшего библию и мужчины по моложе появились музыкальные инструменты. У старика - гармонь, а у второго - плешивого и небольшого роста - некий национальный струнный инструмент под названием балалайка. Послышалась музыка. Все женщины, включая хозяйскую жену в цветастом платке и сопливую шестилетнюю девчонку выстроившись в два ряда и затянули песню. А два высоких бородатых мужика принялись танцевать. То есть, это уже потом, после разъяснений данных мне господином Вороновым я понял что они танцуют. До этого я просто не мог понять смысл производимых ими действий. За свою жизнь я видел множество народных плясок: Видел как танцуют и пляшут чехи, словаки, русины, поляки, тирольцы, итальянцы, мадьяры и бог весть кто ещё, но такого я не видел ещё никогда! Те самые два мужика, медленным шагом и с совершенно бесстрастными лицами просто перемещались между двумя шеренгами поющих женщин. Да-да, они просто ходили по прямой линии туда-обратно параллельно друг другу. Дойдя до края шеренги они поворачивались и медленно шли в обратном направлении к другому краю. На середине они встречались но совершенно не реагировали друг на друга. - Скажите что делают эти двое мужчин? - спросил я у своего русского спутника. - Как что? Разве вы не видите, барон, женщины поют а они танцуют. - Танцуют?! Это вы называете танцами?! Да они же просто ходят туда-сюда! - Да... для вас это может показаться непривычным, но то что вы сейчас видите является очень старым поморским танцем которому наверно уже тысяча лет. Считается что этот танец они заимствовали у викингов с которыми поморы находятся в родстве. Только викинги танцевали его держа в руках обнажённые мечи. Натанцевавшись и напевшись в волю, народ снова сел за стол и продолжил пить и насыщаться. Только на этот раз общее застолье продолжалось не долго. Вскоре женщины и дети вышли из-за стола и удалились куда-то вглубь дома. По видимому отправились спать. Мужчины же продолжили не спеша поглощать пищу и в пол голоса, будто-бы нехотя переговариваться друг с другом. После того как мы осушили ещё по одной оловянной рюмке, а никакой лучшей посуды для коньяка у Капитона Ерофеича не нашлось, я спросил у Воронова: - А не расскажете ли по подробнее, любезный Владимир Алексеевич о том мёртвом колдуне что якобы ночами выходит из могилы? - Воронов снова поморщился: - Не понимаю, барон, отчего вас так заинтересовала такая безделица. Это всего лишь пустые бредовые измышления. Не более чем народный фольклор. - Но всё же? - В ответ русский внимательно посмотрел на меня словно пытаясь понять чем вызван мой столь настойчивый интерес. - Ну... если вы, барон, такой охотник до мистических историй, то хорошо, расскажу всё что знаю. Неделю назад умер старик Пахом. Был он уже очень старый, лет девяносто не менее, точно его возраста никто не знает. Жил он на хуторе один, никакого хозяйства не вёл, даже скотину в последние годы не держал. Раньше, вроде-бы он коз разводил и ещё какую -то живность. Но в основном этот Пахом зарабатывал себе на жизнь другим способом: Травами и заговорами он лечил скотину. Иногда и людей если они к нему обращались... Зубы там зашёптывал, ревматизм, постродовую горячку. Предсказывал судьбу, искал потерянные вещи и заблудившихся животных. А ещё он на заказ амулеты всякие делал, заговаривал их на удачу. В общем делал всё то, что обыкновенно и должен делать деревенский колдун в простонародном представлении. Но человек он был крайне скрытный, нелюдимый и высокомерный и оттого очень неприятный. В народе ходили слухи что он с чёртом знается, порчу на людей наводит и молоко у коров ворует. То есть чёрной магией занимался. Ещё, якобы, по молодости клады какие-то искал и осквернял древние могилы. Одним словом, промышлял презренным ремеслом скудельника. Обычно такие небылицы простолюдины сочиняют про любого человека чей образ жизни хоть немного отличается от общепринятого в их среде. И вот упомянутый старик Пахом вдруг взял да и умер. Умирал он тяжело, говорят, целую неделю мучился. Проклинал всех вокруг себя и безбожно матерился... то есть ругался очень грязными словами, - пояснил Воронов. - Соседи хоть и боялись его, но чтобы облегчить ему переход в иной мир разобрали у старика крышу в доме. Это суеверие такое: когда колдун или колдунья умирают, то чтобы облегчить их страдания в их доме разбирают крышу. Ну помер Пахом и помер. Похоронили его как и положено для колдуна отдельно, на неосвящённой земле и без отпевания. Камней говорят на его могилу навалили, чтобы значит не вставал... Теперь вот, уверяют что не помогло, - невесело усмехнулся Владимир Алексеевич. - Ну а дальше начались просто форменные чудеса: Якобы первым его увидел пьянчуга Гордей Агеев. Мужик дрянной, хозяйство запустил, жену и детей колотит, при каждом удобном случае норовит напиться. Да всё за чужой счёт. - Агеев - мужик дрянь! Совсем дрянь! ... собачий! - не трезво выкрикнул Васька-лопарь. Хотя мы разговаривали то по-французски, то по-немецки, но он видимо просто услышал знакомое ему имя. - Вот именно, - усмехнулся Воронов. - Этот самый Агеев, как всегда пьяный, уже в темноте шёл к себе домой. Шёл он от местного священника отца Никодима. Тот, перед этим нагнал самогона, ну и пригласил Гордея, так сказать, на дегустацию. - О, да! - заулыбался Васька. - Батюшка Никодим - человек хороший. - Самогон очень хороший гонит. - Он что, понимает нас? - удивился я. - Да ни в коем случае, - отмахнулся русский. Просто реагирует на знакомые имена. Ведь Васька тоже не раз выпивал с отцом Никодимом. Тот и окрестил его в православие. И потом у саамов так принято: если он сидит за столом то хочешь-не хочешь а обязан поддерживать разговор. Так вот: возвращался Гордей Агеев от отца Никодима и вроде как увидел старика Пахома. Якобы тот шёл ему навстречу со стороны кладбища где и был похоронен. Мёртвый старик, по его словам, был одет в саван, а глаза его горели как угли. Под ногами же у него клубился туман, так что со стороны казалось что он не идёт а словно бы плывёт над дорогой. Увидев Гордея Пахом зарычал и набросился на него. Бедный пьянчуга припустил со всех ног, и сам не помнил как вновь оказался в доме отца Никодима. Ну и поскольку дом священника располагался рядом с церковью а значит находился на освящённой земле, то потусторонней нечисти туда вход закрыт. Так вышеупомянутый Агеев вместе с отцом Никодимом и просидели до утра, дрожавши от страха и заперевшись на все засовы. Батюшка Никодим хоть и пьян был вусмерть, но мигом сообразил что надо делать. Сразу окропил святой водой все окна, дверь и порог. Ну и видимо от страха, они вместе с попадьёй приговорили почти что целую четверт