Испуганная и бледная Матильда сидела на разобранной смятой кровати и дрожала. Две другие девушки из нашей прислуги тщетно пытались её успокоить. Рядом, в полной растерянности стоял управляющий Карл и казалось не знал что ему надлежит делать. - Вот, господин барон, просто глупая баба! Устроила здесь истерику, перепугала всех своих подруг. А всё из-за сущей безделицы! Сон ей кошмарный привиделся. Ну не дура ли есть?! - воскликнул он. - Ну что ты тут воешь, дурёха! С содроганием я увидел на вороте её сорочки побуревшие следы крови. Засохшей кровью была испачкана и подушка Матильды. На мгновение наши взгляды встретились, и в глазах девушки я увидел некий абсолютно животный ужас. Она что-то хотела сказать, но слова будто застряли у неё в горле. Матильда была смертельно напугана и причиной её страха был именно я. - Карл, я хочу сам поговорить с ней, и во всём разобраться. Так что, оставьте нас, - сказал я управляющему. - Конечно-конечно, господин барон, - угодливо закивал он головой. - Только не стоит это вашего внимания, просто обычные женские страхи. - Когда все вышли я приблизился к кровати предельно напуганной Матильды. Девушка дёрнулась и словно-бы попыталась вжаться в стену. - Нет-нет, не надо! - вскрикнула она и замотала головой. Глаза её наполнились слезами. - Не подходите ко мне, господин барон! - Успокойся, Матильда, это же я - твой хозяин господин Людвиг. - Стараясь говорить как можно мягче и спокойнее я присел на кровать. Мне показалось что от ужаса она сейчас потеряет сознание. - Да что с тобой!? Почему ты меня боишься?! - Это вы... ночью... в этой комнате! - с усилием произнесла она, словно выдавливая из себя слова. - О чём ты, Матильда? Я тебя не понимаю. - Это вы, вы, были здесь... вы были... такой холодный... от вас холод шёл как в сильный мороз...и потом... - не договорив она зарыдала. - Успокойся, милая, о каком холоде ты говоришь? Вот моя рука, потрогай её, уверяю тебя что она тёплая. - Матильда опасливо дотронулась до моей руки, а потом прямо-таки вцепилась в неё. - Ну вот, как видишь никакого холода. - Но это были вы, господин барон, - Матильда опустила глаза. - Прошлой ночью... Вы были здесь, и я подумала... что вы хотите как раньше... - Не надо, Матильда, - поспешил я прервать её излияния. - Не стоит. Это было ошибкой и, пожалуйста, не будем об этом. Прошло уже четыре года... и ты же знаешь... я дал тебе эту должность и в два раза увеличил жалование. - Я тоже удивилась... ведь все знают как вы любите свою жену. И когда я вас вчера ночью здесь увидела... - Матильда, милая, я не был вчера в твоей комнате, о чём ты говоришь? - Хорошо, господин барон, - она согласно закивала головой. - Я никому не говорила об этом и не скажу. - Ты не поняла меня, - я усиленно пытался подобрать нужные слова. - Матильда, я вовсе не настаиваю на том чтобы ты держала это в тайне... Я хочу чтобы ты поняла, что я не был вчера ночью в твоей спальне. Это был всего лишь сон, просто кошмарный сон и ничего больше. - Но... - её глаза вновь наполнились слезами. - А во сне ты случайно поранилась... наверно булавкой. - Хорошо, господин, как скажете, - Матильда подняла на меня свои залитые слезами глаза. - Но я не прикалываю булавки к ночной рубашке, господин барон. Пусть я никому и никогда об этом не скажу, но это были вы! Вы! Вы приходили сюда ночью, холодный и не живой и пили мою кровь! - С этими словами бедняжка снова залилась слезами. * * * Выйдя из комнаты я увидел смиренно стоявшего Карла. - Я обязан доложить, господин барон, о некоторых, так сказать, странностях происходящих в последнее время в вашем имении. - Неужели? - То есть... я конечно понимаю, что это всё чепуха, просто дурацкие сказки... но народ то напуган. Говорят даже о некой нечистой силе поселившейся в ваших владениях, - закончил он понизив голос. - Напуганы все. Да что уж там греха таить... я и сам недавно слышал шаги в коридоре между лестницей и Пурпурной гостиной. - Ну так что с того? - Но шаги то эти раздавались ночью, и там не могло никого быть! Это абсолютно точно, - голос Карла вновь понизился до шёпота. - Понимаете, никого не могло быть! - Что ж, если все так напуганы, - я пожал плечами, - пусть повесят чеснок в своих комнатах. Думаю, это их успокоит. Кажется, в старых легендах - чеснок считался универсальным средством от всякой нечисти. * * * Отправив жену спать, я ещё долго сидел в кабинете размышляя о происходящем. Всё это очень сильно напоминало дежавю. С тем же самым я столкнулся четыре года назад в замке Траумбергов: Развешанные повсюду чеснок и распятья, святая вода и перешёптывание по углам. А главное - затаившейся страх вот-вот готовый превратиться в панику. Тогда я смеялся над этим и до последнего не верил... До последнего. Но теперь то я знаю всё... Мой уютный, такой привычный и насквозь материалистический мир, с его искренней верой в торжество науки и прогресса, был внезапно и окончательно разбит. Разбит подобно бокалу из богемского хрусталя упавшему на каменные плиты пола. В расположенной по соседству пустой и тёмной библиотечной комнате, часы пробили полночь. Я выпил бокал вина и раскурил сигару. Я ждал чудовище... Ждал гостя из потустороннего мира, того самого которого четыре года назад собственноручно привёз в своё имение. И я был спокоен. Чертовски спокоен, потому что это сверхъестественное сознание стало в последнюю неделю моим еженощным собеседником. В доме стояла абсолютная тишина. Нынче слуги рано запирались в своих комнатах и ложились спать. Хорошо ещё что мать сейчас гостит у моей младшей сестры в Линце и не видит того что она непременно назвала-бы безумием черни. Надеюсь, что ко времени её возвращения мне удастся разрешить этот вопрос. Только вот как?! Возможно я напрасно отвергнул предложение дона Алонсо о вступлении в «Братство». Впрочем, никто не мешает мне написать ему письмо и попросить о помощи. Вот в таких невесёлых раздумьях я просидел примерно четверть часа. За окном стояла душная августовская ночь, в стекло билась большая ночная бабочка. И больше никаких звуков. Абсолютная тишина. Наконец в глубине дома послышались тяжёлые отдающие металлом шаги. Они гулко разносились в безмолвии спящего дома и, по сути, были совершенно неуместны не только здесь, но и вообще в нашем мире. Это шёл ОН! Представляю себе, что сейчас чувствуют дрожащие от ужаса слуги! Я снова наполнил бокал и посмотрел на чёрное окно и бьющуюся за ним белую бабочку. Вдруг она оторвалась и плавно улетела в глухую ночь. Пламя свечей в обоих канделябрах неожиданно затрепетало как от сквозняка и устремилось кверху. Он шёл. Тяжёлые шаги раздавались уже в соседнем коридоре. Потом в библиотеке. В комнате сильно похолодало, а на душе стало очень тоскливо. Створки огромных, тяжёлых дверей вдруг, с неожиданной лёгкостью, сами собой распахнулись, а из образовавшегося проёма потянуло ледяным холодом. Тут же словно по команде остановился маятник больших напольных часов. Наконец грохочущие за моей спиной шаги стихли. - Всё хочу спросить - зачем тебе такое огромное количество книг? - послышался вполне нормальный человеческий голос. - Ведь ты же воин, а не монах? - В наше время воины тоже стремятся к знаниям, - ответил я. - И воспитанные люди у нас стучатся, прежде чем куда-либо войти. - Никак не могу привыкнуть к этому вашему времени. Вы придумываете множество бессмысленных и утомительных правил. К чему всё это? - Это называется этикетом. И как же ты мне надоел, Атаульф сын Асмунда и внук Лютфранда, - повернувшись, я будто бы посмотрелся в зеркало. Стоявшее против меня существо имело моё лицо, мой рост... Лишь длинные, чуть всклокоченные волосы и небольшая бородка, да ещё пожалуй - простая и безыскусная одежда древнего германца VII - VIII веков свидетельствовали о том, что я не рассматриваю своё отражение. - Ты сам привёз меня сюда, родственник, - усмехнулся мой двойник. - Так что винить тебе некого. - Я собрал твои кости, лежавшие в груде мусора посреди осквернённого склепа, и предал погребению со всеми почестями, - сказал я, допив бокал. - Так чем же ты не доволен? Мог бы быть и более благодарным. Эти яркие сны, что я вижу на протяжении уже нескольких ночей посылаешь ты? Не правда - ли? - Но ты же хотел собственными глазами увидеть события прошлого? Ну вот... всё что ты видел было на самом деле. Точь-в-точь так как в твоём сне. Наша битва с баварами, что позднее будет названа «Сечей у белых камней» произошла то ли в шестьсот четырнадцатом, то ли в шестьсот пятнадцатом году после рождества Христова. Впрочем, тогда мы были ещё язычниками. - Пусть так, но зачем ты устроил весь этот ужас в моём доме? Зачем напугал слуг? Несчастная Ма�