Глава 8. Древний обряд в лабиринте. Владимир задаёт вопросы. Мы рассказываем Воронову о «Братстве». На остров мы высадились втроём: я, Катарина и Фергюсон. Воронов отказался от поездки, заявив, что уже побывал на этом острове, а Рафаэлло решил составить ему компанию. Сидя в кают-компании Воронов принялся обучать Даванцати какой-то русской карточной игре некогда весьма популярной в его полку. И это вполне меня устраивало - чем меньше будет лишних глаз, тем меньше потом последует вопросов. Матросы, доставившие нас на остров тоже не проявили к нему никакого интереса и предпочли остаться возле шлюпки. - Идите прямо, сэр, - сказал мне по-английски один из них - молодой белобрысый парень. - За этими пригорками, примерно через полторы мили, вы и увидите те самые круги из камней. Там ещё скала такая гранитная будет - с раздвоенной верхушкой. Высотой примерно в два человеческих роста. Так что не заблудитесь. Только вы, сэр, обязательно должны до темноты назад вернуться. А то мы вас ждать не будем. Тут, знаете ли, место дурное, а ночью так и просто жуть. - Неужели? - Точно вам говорю! Хотите верьте - хотите нет, но любой, кто по Белому Морю ходит вам это может подтвердить! Огни всякие сами-собой вспыхивают, призрачные фигуры иногда видятся, и звуки тут разные люди слышат. Да такие от которых кровь в жилах стынет. Так что после захода солнца мы вас ждать не будем, сразу отчалим. - Не волнуйтесь, нам на всё потребуется не больше двух-трёх часов, - успокоил я парня. Обогнув невысокие холмы, мы двинулись вперёд пользуясь полученными от моряков сведениями. Мы не спеша шли по ровной, поросшей разноцветным мхом и уже слегка припорошенной снегом земле. Молчали, и ощущали себя при этом единственными на свете людьми, оказавшимися в самом центре мира. Низкое свинцово-серое небо Русского Севера и сливающаяся с ним на горизонте белая как сталь морская гладь навевали иллюзию какого-то неземного покоя, абсолютной свободы, и одиночества. Даже доносившийся до нас шелест морских волн вовсе не разрушал впечатления звенящей в ушах тишины. Спустя минут сорок неспешной ходьбы мы действительно увидели красноватую скалу. Впрочем, это скорее был большой, поросший мхом и пожелтелой травой, гранитный валун. Затем отыскался и искомый лабиринт. Тоже сильно заросший травой, он представлял собой некое подобие круглой спирали, выложенной из сравнительно небольших замшелых камней. Диаметром он был около тридцати футов. - Так ваш почивший предок утверждал, что лабиринт это что-то вроде защитной стены между мирами живых и мёртвых? - спросил Фергюсон. - Да, и древние люди выкладывали их возле могил своих грозных владык, возвращения которых они совсем не желали. - Интересно... Знаете, барон, у нас в Ирландии на камнях возле погребального комплекса Бру-на-Бойн, или, по другому Бру-ан-Буан, я тоже видел изображение спиралей. Только там они какие-то сдвоенные. Очень интересно, - задумчиво повторил он. - Наш общий приятель Струэнзе, поисками которого мы сейчас занимаемся, как-то изложил мне одну свою теорию, - заметил я, раскуривая сигару. И по этой теории, на кладбищах, из-за обилия некротической энергии, граница между мирами живых и мёртвых сильно истончается. Вот, видимо для того, чтобы предотвратить нежелательные визиты из потустороннего мира, древние люди и выкладывали такие лабиринты. Или изображали их на камнях. Они должны были поглощать избыток некротической энергии и не давать ей прорваться в наш мир. Полагаю, что в современное нам время функции лабиринтов выполняют церковные здания, христианские кресты, а так же символы других религий установленные на могилах. - Лицо ирландца искривила болезненная гримаса. - То, что вы сейчас озвучили это вовсе не теория господина Струэнзе, а один из ключевых постулатов демонологии. Он был известен ещё древним египтянам. Ваш друг слишком болтлив, и выдал вам многое из того что должны знать только члены «Братства». Кстати, барон, почему вы несмотря на многочисленные предложения дона Алонсо продолжаете отказываться вступить в наш орден? Ведь это даёт определённые преимущества, я уж не говорю о знаниях недоступных простым смертным. - Я уже объяснял это дону Алонсо, но готов повторить и для вас, мистер Фергюсон. Меня, знаете ли, совершенно не привлекает вся эта чертовщина, с которой вам постоянно приходится иметь дело. А что касается знаний, то я не столь любопытен как наш друг Струэнзе. И того что я уже узнал вполне хватило чтобы понять насколько был прав старик Екклезиаст. Более того: умножая знания мы не просто умножаем печали, но порой вообще лишаем себя всех радостей жизни. Не думаю, что то, что я узнал за последние четыре года сделало меня хоть чуточку счастливей. Скорее уж наоборот. Разговаривая между собой, мы медленно двигались по спирали, мимо вкопанных в землю камней и приближались к центру лабиринта. Достигнув его, я вынул из мешка лопатку с короткой рукояткой и принялся копать землю. Копал возле красноватого плоского камня, наверняка символизировавшего для древних людей центр мироздания. Выкопав ямку глубиной чуть больше штыка лопаты, я опустил в неё древний каменный ларец что играл сейчас роль погребальной урны. Внутри этого ларца лежал проклятый медальон изображавший переплетённых змей. Именно с этого чёртова змеевика и начались ночные визиты «родственника». Засыпав землёй и заровняв ямку, я прикрыл её дёрном так, что лабиринт обрёл сове