примерно через полторы мили, вы и увидите те самые круги из камней. Там ещё скала такая гранитная будет - с раздвоенной верхушкой. Высотой примерно в два человеческих роста. Так что не заблудитесь. Только вы, сэр, обязательно должны до темноты назад вернуться. А то мы вас ждать не будем. Тут, знаете ли, место дурное, а ночью так и просто жуть. - Неужели? - Точно вам говорю! Хотите верьте - хотите нет, но любой, кто по Белому Морю ходит вам это может подтвердить! Огни всякие сами-собой вспыхивают, призрачные фигуры иногда видятся, и звуки тут разные люди слышат. Да такие от которых кровь в жилах стынет. Так что после захода солнца мы вас ждать не будем, сразу отчалим. - Не волнуйтесь, нам на всё потребуется не больше двух-трёх часов, - успокоил я парня. Обогнув невысокие холмы, мы двинулись вперёд пользуясь полученными от моряков сведениями. Мы не спеша шли по ровной, поросшей разноцветным мхом и уже слегка припорошенной снегом земле. Молчали, и ощущали себя при этом единственными на свете людьми, оказавшимися в самом центре мира. Низкое свинцово-серое небо Русского Севера и сливающаяся с ним на горизонте белая как сталь морская гладь навевали иллюзию какого-то неземного покоя, абсолютной свободы, и одиночества. Даже доносившийся до нас шелест морских волн вовсе не разрушал впечатления звенящей в ушах тишины. Спустя минут сорок неспешной ходьбы мы действительно увидели красноватую скалу. Впрочем, это скорее был большой, поросший мхом и пожелтелой травой, гранитный валун. Затем отыскался и искомый лабиринт. Тоже сильно заросший травой, он представлял собой некое подобие круглой спирали, выложенной из сравнительно небольших замшелых камней. Диаметром он был около тридцати футов. - Так ваш почивший предок утверждал, что лабиринт это что-то вроде защитной стены между мирами живых и мёртвых? - спросил Фергюсон. - Да, и древние люди выкладывали их возле могил своих грозных владык, возвращения которых они совсем не желали. - Интересно... Знаете, барон, у нас в Ирландии на камнях возле погребального комплекса Бру-на-Бойн, или, по другому Бру-ан-Буан, я тоже видел изображение спиралей. Только там они какие-то сдвоенные. Очень интересно, - задумчиво повторил он. - Наш общий приятель Струэнзе, поисками которого мы сейчас занимаемся, как-то изложил мне одну свою теорию, - заметил я, раскуривая сигару. И по этой теории, на кладбищах, из-за обилия некротической энергии, граница между мирами живых и мёртвых сильно истончается. Вот, видимо для того, чтобы предотвратить нежелательные визиты из потустороннего мира, древние люди и выкладывали такие лабиринты. Или изображали их на камнях. Они должны были поглощать избыток некротической энергии и не давать ей прорваться в наш мир. Полагаю, что в современное нам время функции лабиринтов выполняют церковные здания, христианские кресты, а так же символы других религий установленные на могилах. - Лицо ирландца искривила болезненная гримаса. - То, что вы сейчас озвучили это вовсе не теория господина Струэнзе, а один из ключевых постулатов демонологии. Он был известен ещё древним египтянам. Ваш друг слишком болтлив, и выдал вам многое из того что должны знать только члены «Братства». Кстати, барон, почему вы несмотря на многочисленные предложения дона Алонсо продолжаете отказываться вступить в наш орден? Ведь это даёт определённые преимущества, я уж не говорю о знаниях недоступных простым смертным. - Я уже объяснял это дону Алонсо, но готов повторить и для вас, мистер Фергюсон. Меня, знаете ли, совершенно не привлекает вся эта чертовщина, с которой вам постоянно приходится иметь дело. А что касается знаний, то я не столь любопытен как наш друг Струэнзе. И того что я уже узнал вполне хватило чтобы понять насколько был прав старик Екклезиаст. Более того: умножая знания мы не просто умножаем печали, но порой вообще лишаем себя всех радостей жизни. Не думаю, что то, что я узнал за последние четыре года сделало меня хоть чуточку счастливей. Скорее уж наоборот. Разговаривая между собой, мы медленно двигались по спирали, мимо вкопанных в землю камней и приближались к центру лабиринта. Достигнув его, я вынул из мешка лопатку с короткой рукояткой и принялся копать землю. Копал возле красноватого плоского камня, наверняка символизировавшего для древних людей центр мироздания. Выкопав ямку глубиной чуть больше штыка лопаты, я опустил в неё древний каменный ларец что играл сейчас роль погребальной урны. Внутри этого ларца лежал проклятый медальон изображавший переплетённых змей. Именно с этого чёртова змеевика и начались ночные визиты «родственника». Засыпав землёй и заровняв ямку, я прикрыл её дёрном так, что лабиринт обрёл совершенно прежний, нетронутый вид. - Надеюсь этого будет достаточно, - сказал я, убирая лопату обратно в мешок. - Покойся с миром Атаульф сын Асмунда и больше не тревожь живых. - А теперь отправляйтесь к шлюпке и ждите меня там, - произнесла Катарина тоном не предусматривающим возражений. - Я хочу остаться здесь одна, и это не займёт более получаса, - голос её звучал холодом и сталью. Тут я вспомнил наш с ней разговор в каюте и поспешил увести Фергюсона. - Пойдёмте, Шон, видимо даме действительно необходимо побыть в одиночестве. - Ирландец и не думал возражать. Едва мы отошли за гранитную скалу, как он сказал мне: - Знаете, Людвиг, я видел на что способна эта барышня. В Лондоне мы сражались с ней, так сказать, плечом к плечу, но находясь рядом с этой мрачной леди, я всегда чувствовал себя очень неуютно. Поневоле задумаешься, что случится если вдруг её будет мучить жажда, а рядом не окажется спасительной бутылки со свиной кровью. - Перестаньте, Шон, поверьте, что не всё так ужасно - я протянул ирландцу флягу с виски. - Четыре года назад, в замке фон Траумберга, я лично мог наблюдать её превращение в нечто подобное Носферату, а затем видел её же возвращение в человеческий облик. И скажу вам что тогда она выглядела как самая обыкновенная шестнадцатилетняя девчонка. Испуганная и заплаканная. Она человек, Фергюсон, нормальный, живой человек только с некоторыми специфическими особенностями. - Кажется это «Балблайр», - улыбнулся ирландец, возвращая мне флягу. - Весьма редкий сорт. Приятно что хоть это виски напоминает здесь о моём острове. Тут меня разобрало любопытство, и я очень захотел посмотреть, что будет делать Катарина. Но наблюдать это в компании Фергюсона мне не хотелось. - Знаете, Шон, вы идите к шлюпке, а я всё же подожду госпожу Катарину тут. Места вокруг пустынные и незнакомые, мало ли что может случиться? Не следует оставлять нашу спутницу здесь в одиночестве. - Фергюсон посмотрел на меня широко открыв глаза и вдруг весело рассмеялся. - Вы это серьёзно, фон Хагендорф?! Да если бы вы только видели, что она вытворяла в лондонском Ист-Энде! Как гонялась по крышам и подвалам за вурдалаками! Да увидев такое, вы никогда бы за неё больше не волновались. Случись здесь какой казус, так не вы её, а скорее она будет спасать вас. Когда Фергюсон удалился, я вернулся к скале и решил оттуда понаблюдать за действиями Катарины. Любопытство - неизбывный человеческий порок. Увы, увы, и я тоже от него не был свободен! Но если бы люди не страдали этим пороком то, наверное, навсегда застряли-бы в каменном веке. Вот и я... Выглянув из-за замшелой скалы, я увидел, что девушка неподвижно стоит на краю лабиринта. Она стояла, слегка приподняв руки и обернув их ладонями вверх. Так продолжалось несколько минут. Подумав, что ничего интересного не увижу, я хотел уже было тихо удалиться. Но тут моё внимание привлекла сама скала, за которой я воровским образом прятался. Вернее, не сама скала, а какие-то непонятные знаки выбитые на её поверхности. То, что это были знаки нанесённые человеческой рукой, а не сотворённые природой не вызывало никаких сомнений. На самом верху, я смог разглядеть некие петроглифы несомненно изображавшие лебедей. Под ними был прорезан некий символ похожий на трезубец, а ещё ниже целая серия других знаков. Они напоминали длинные, вертикально прорезанные чёрточки с отходящими от них под прямым углом чёрточками более короткими. Эти более короткие ответвления располагались группами по несколько таких линий и на разном расстоянии друг от друга. Все эти символы вполне могли оказаться знаками неведомой нам письменности, оставленными в незапамятные времена. Впрочем, они так же могли быть и числовыми символами, и родовыми знаками, и Бог знает чем ещё. А взглянув на петроглифы изображающие лебедей, я сразу вспомнил древнегреческую легенду о том как бог Аполлон каждые девятнадцать лет прилетал из Дельф на свою Гиперборейскую родину в колеснице запряжённой лебедями. Так может быть эта легенда действительно отражала некие события доисторического времени. И мифическая Гиперборея располагалась где-то здесь? Оторвав взгляд от этих странных символов, я вновь посмотрел на Катарину и... обомлел. Девушка раздевалась. Скинув тёплый меховой полушубок, она принялась расстёгивать свою куртку. Затем последовала белая сорочка... Спустя недолгое время Катарина стояла полностью обнажённой. Понимая, что поступаю нехорошо, а может и просто отвратительно, я почему-то не мог отвести взгляд от её юного стройного тела. Пусть простит меня дрожайшая супруга Анна-Мария, но я всё же был мужчиной и притом совсем ещё не старым. Поэтому как зачарованный, я продолжал смотреть на эти стройные ноги, уп