ю в котелке. А человек этот глазами на меня как зыркнул и рукой показал - мол, ничего не надо. Дай мне, говорит, кусок сырого мяса, а лучше всего оленье сердце. И ещё дай мне свежей крови выпить. Подивился я, но дал всё что он просил: сердце дал, и большую плошку с оленьей кровью. Неужели, спрашиваю вам нравится такая еда? - Нет, - говорит, - не нравится. Только без неё мне никак не возможно по вашей земле ходить. - Посидел он немного возле костра, смотрю, а кожа у него уже не такая бледная стала, порозовела даже. Словом, совсем как у нормального человека. И лицо тоже немного округлилось. Вот такие дела! - Ну, - говорит, - а теперь мне пора. Спасибо тебе за угощение, но о том что видел меня лучше никому не говори, - сказал он так и исчез. - Что, просто так взял и исчез? - удивился Воронов. - Точно так. Я отвернулся к котлу, варящееся там мясо помешать, а когда опять к нему повернулся, то этого человека уже не было. Куда он делся наверно одна Маддер-акке знает. Вокруг же, куда ни глянь, только тундра. Ну, разве что большой гранитный валун рядом лежал. Высотой почти в человеческий рост. Вот тогда я и вспомнил рассказы стариков о «людях появляющихся из камня»! Ох и страшно мне стало! Ведь никогда не знаешь что ожидать от этих неведомых людей. Правда зло людям они причиняют очень редко. Гораздо чаще от них можно добра ждать. Обычно за добрые дела, или помощь какую, они хорошими подарками одаривают. Тот которого звали Эре, тоже кстати, мне большую монету подарил. Жёлтая такая была - наверное золотая. Только я со страху потерял её в тот же день. Искал потом, долго искал, да только всё без толку. А вот другому человеку из родственной нам семьи, такой неведомый человек подарил за небольшую услугу золотой шарик. Красивый такой, весь резной и пустой внутри. Размером он был с недозрелое яблоко или с русский пятак, и почему-то очень лёгкий, почти невесомый. Но не это главное. Как получил тот саами этот подарок, то сразу как-то всё у него хорошо по жизни пошло. Олени плодятся, не болеют, всегда сытые. Сам излечился. Грудью он болел сильно, кашлял всё время, и дышать ему трудно было. Думал, что уже к Ябме-акко-абимо пора собираться. А тут вдруг всё прошло, совсем здоровым стал и жил ещё очень долго. Вот так! Я этот шарик собственными глазами в детстве видел, и даже в руках держал. Так что если всё правильно делать при встрече с этими людьми, то всё хорошо будет. - Старик прервал свой рассказ и опять потянулся к бутылке. - Правда, старики ещё говорили что иногда они людей с собой уводят. В камень там уводят или под землю, никто не знает. Только там у них свой мир есть. Большой... Тундра там наверное тоже есть, и олени, и море. И людей, уведённых отсюда они заставляют на себя работать. Ну, вроде как я работал у Пафнутия Акимовича. Уж не знаю - хорошо ли им там или плохо, только убежать оттуда раньше чем выйдет срок их службы они не могут. - Старик замолчал и долго курил свою трубку. - А этот ваш друг... ну тот четырёхглазый, которого вы разыскиваете, он часом не дорогу ищет в их страну? Если так, то лучше забыть вам о четырёхглазом. - Фергюсон, с аппетитом уплетавший большой кусок варёной оленины даже чуть было не подавился. - Отчего же так? - спросил он едва откашлявшись. - Потому как, все кто искал пути в эту неведомую землю сгинули. Сгинули все как один. А если и нашёл кто туда путь, то уж обратно они его ни за что не выпустят. Не любят они незваных гостей. Другое дело те которых они сами к себе увели. Вот те, случалось, иногда возвращались. Объявлялись, и стойбища своих родов находили. Только не помнил уже их никто. Родственники все умерли давно и даже родовые идолы успели в труху превратиться. А всё потому что время в земле «людей появляющихся из камня» течёт намного медленнее чем у нас. Там у них пройдёт один день, а здесь месяц, у них год а у нас может лет десять а может и все сто. - Значит всё таки кое-кто возвращался? - продолжал пытать старика Воронов. - Ну... сам я таких не встречал, но старики рассказывали что случалось. Только вот ни про тех неведомых людей, ни про их землю где столько лет пропадали они рассказать не могли. Не помнили они ничего. Иные даже язык забывали, становились совсем как малые дети. Всему их заново учить приходилось. Зато они возвращались не с пустыми руками. Те «люди из камня» им щедро платили и каждый приносил с собой мешочек с золотыми монетами. Монеты те тоже чудные были, иные даже не круглые а разной другой формы. Я, когда мальцом был, тоже одну такую видел. Та круглая была, толщиной с полпальца и вроде как на ней сам бог Пейве был изображён. - Старик взял подаренный ему охотничий нож, и начал им чертить на рассыпанной золе от очага какие-то символы. Я разглядел ромб и некие спирали исходящие из всех его четырёх углов. - Это случилось лет наверно восемьдесят тому назад... Двоюродный дед мой Юкка тогда очень выгодно продал норвегам лисьи шкуры, и на радостях выпил шибко много. Зима тогда стояла. Запряг он оленей в сани и домой поехал. Поехать то поехал... только никуда не доехал. Пропал он по дороге. Все думали что это разбойники его выследили, ограбили да и убили. Дело конечно редкое для наших мест, особенно в старину, но и такое случалось. На тех же норвегов по началу грешили. Оказалось зря. Через месяц с небольшим объявился Юкка. Живой и здоровый, и деньги что от норвегов получил все при нём. А кроме тех денег ещё и эта золотая монета была. Она потом долго в нашем роду хранилась. Что с ним было, почти ничего не помнил. Вроде как с пьяных глаз в какой-то туман заехал, а дальше как ни силился ничего вспомнить не мог. Только какие-то высокие дома упоминал с блестящими крышами и всё. Только нет здесь нигде таких домов, и не было никогда. Старик был уже очень пьян и едва шевелил языком. Я где-то читал что малые северные народы очень неустойчивы к алкоголю. Они легко пьянеют даже от небольшой дозы и быстро спиваются. А наш добродушный хозяин выпил совсем не мало. Появившаяся в чуме старуха-жена Николая стала делать нам недвусмысленные знаки призывая удалиться. Да мы и сами понимали что до утра старик не проснётся. * * * В становище Николая мы прожили целых пять дней. Пять нудных дней во время которых мы все маялись от безделья. Зима окончательно вступила в свои права, всё вокруг засыпав глубоким снегом. Юный Даванцати снова впал в уныние, и лежал в нашей утеплённой палатке безразличный ко всему на свете. Изнеженный юноша явно грустил о синем итальянском небе и ярком солнце своей прекрасной Венеции. Неброские красоты Русского севера его совсем не привлекали. Что ж - насильно его никто не тащил в эту экспедицию. Сам напросился. Фергюсон и Воронов переносили наше вынужденное бездействие куда более стоически. Что касается Гельмута и Дитриха, то эти двое все дни напролёт резались в карты, и казалось вообще не замечали ничего вокруг. Ни царившего здесь холода, ни прочих бытовых неудобств. Мы с Вороновым и Фергюсоном решили было заняться охотой, но сразу поняли что никакого путного зверья поблизости не сыскать. Увы, но охотничий сезон уже закончился, и о диких оленях, бобрах, не говоря уж о медведях, нечего было и думать. Не охотиться же нам на домашних оленей. Иногда правда попадались лисы и прочая мелкая живность но они никак не могли возбудить в нас охотничий азарт. Но вот наша «Прекрасная вампирша», как между собой мы называли Катарину, действительно охотилась на эту мелочь и находила в этом удовольствие. Охотилась она всегда в одиночестве. Это и понятно - кто не содрогнётся при виде как молодая, очаровательная девушка разрывает ещё живую зверюшку и пьёт тёплую кровь. Но что поделать! Такова была новоприобретённая природа нашей спутницы. Я подозревал что увеличившаяся за последнее время жажда крови, происходила по причине её беременности. Обычных женщин в такой ситуации тянет на солёное или кислое, а Катарину вот... Старик Николай как-то узнал о необычной жажде терзавшей его прекрасную гостью и явно огорчился. Он долго вздыхал, качал головой и цокал языком, но потом сказал Воронову что будет каждое утро присылать молодой госпоже чашку оленей крови. По видимому, законы гостеприимства у саамов обязывали их ублажать гостей даже таким образом. И действительно - каждое утро кто-нибудь из становища приносил Катарине большую деревянную плошку наполненную свежей кровью. Нас очень радовало что для данного угощения саамам не надо было убивать этих мирных и безобидных животных. Они просто прокалывали вену на шее оленя, и набрав сколько надо крови замазывали рану смолой. Для того чтобы предоставить нашей очаровательной вампирше её ежеутреннюю порцию, саамам приходилось «доить» таким образом каждый день четырёх-пятерых оленей. Для животных это был конечно достаточно неприятный, но совершенно безвредный для их здоровья процесс. Но несмотря на такое щедрое подношение Николая, девушка продолжала выходить на охоту. Она не брала с собой ружьё, а использовала одолженный у юного итальянца самый настоящий арбалет. Даванцати всячески хвастался этим средневековым оружием и даже рассказал мне каку