сех его четырёх углов. - Это случилось лет наверно восемьдесят тому назад... Двоюродный дед мой Юкка тогда очень выгодно продал норвегам лисьи шкуры, и на радостях выпил шибко много. Зима тогда стояла. Запряг он оленей в сани и домой поехал. Поехать то поехал... только никуда не доехал. Пропал он по дороге. Все думали что это разбойники его выследили, ограбили да и убили. Дело конечно редкое для наших мест, особенно в старину, но и такое случалось. На тех же норвегов по началу грешили. Оказалось зря. Через месяц с небольшим объявился Юкка. Живой и здоровый, и деньги что от норвегов получил все при нём. А кроме тех денег ещё и эта золотая монета была. Она потом долго в нашем роду хранилась. Что с ним было, почти ничего не помнил. Вроде как с пьяных глаз в какой-то туман заехал, а дальше как ни силился ничего вспомнить не мог. Только какие-то высокие дома упоминал с блестящими крышами и всё. Только нет здесь нигде таких домов, и не было никогда. Старик был уже очень пьян и едва шевелил языком. Я где-то читал что малые северные народы очень неустойчивы к алкоголю. Они легко пьянеют даже от небольшой дозы и быстро спиваются. А наш добродушный хозяин выпил совсем не мало. Появившаяся в чуме старуха-жена Николая стала делать нам недвусмысленные знаки призывая удалиться. Да мы и сами понимали что до утра старик не проснётся. * * * В становище Николая мы прожили целых пять дней. Пять нудных дней во время которых мы все маялись от безделья. Зима окончательно вступила в свои права, всё вокруг засыпав глубоким снегом. Юный Даванцати снова впал в уныние, и лежал в нашей утеплённой палатке безразличный ко всему на свете. Изнеженный юноша явно грустил о синем итальянском небе и ярком солнце своей прекрасной Венеции. Неброские красоты Русского севера его совсем не привлекали. Что ж - насильно его никто не тащил в эту экспедицию. Сам напросился. Фергюсон и Воронов переносили наше вынужденное бездействие куда более стоически. Что касается Гельмута и Дитриха, то эти двое все дни напролёт резались в карты, и казалось вообще не замечали ничего вокруг. Ни царившего здесь холода, ни прочих бытовых неудобств. Мы с Вороновым и Фергюсоном решили было заняться охотой, но сразу поняли что никакого путного зверья поблизости не сыскать. Увы, но охотничий сезон уже закончился, и о диких оленях, бобрах, не говоря уж о медведях, нечего было и думать. Не охотиться же нам на домашних оленей. Иногда правда попадались лисы и прочая мелкая живность но они никак не могли возбудить в нас охотничий азарт. Но вот наша «Прекрасная вампирша», как между собой мы называли Катарину, действительно охотилась на эту мелочь и находила в этом удовольствие. Охотилась она всегда в одиночестве. Это и понятно - кто не содрогнётся при виде как молодая, очаровательная девушка разрывает ещё живую зверюшку и пьёт тёплую кровь. Но что поделать! Такова была новоприобретённая природа нашей спутницы. Я подозревал что увеличившаяся за последнее время жажда крови, происходила по причине её беременности. Обычных женщин в такой ситуации тянет на солёное или кислое, а Катарину вот... Старик Николай как-то узнал о необычной жажде терзавшей его прекрасную гостью и явно огорчился. Он долго вздыхал, качал головой и цокал языком, но потом сказал Воронову что будет каждое утро присылать молодой госпоже чашку оленей крови. По видимому, законы гостеприимства у саамов обязывали их ублажать гостей даже таким образом. И действительно - каждое утро кто-нибудь из становища приносил Катарине большую деревянную плошку наполненную свежей кровью. Нас очень радовало что для данного угощения саамам не надо было убивать этих мирных и безобидных животных. Они просто прокалывали вену на шее оленя, и набрав сколько надо крови замазывали рану смолой. Для того чтобы предоставить нашей очаровательной вампирше её ежеутреннюю порцию, саамам приходилось «доить» таким образом каждый день четырёх-пятерых оленей. Для животных это был конечно достаточно неприятный, но совершенно безвредный для их здоровья процесс. Но несмотря на такое щедрое подношение Николая, девушка продолжала выходить на охоту. Она не брала с собой ружьё, а использовала одолженный у юного итальянца самый настоящий арбалет. Даванцати всячески хвастался этим средневековым оружием и даже рассказал мне какую-то невероятную историю связанную с ним. Якобы он был изготовлен в самом начале XV века в Венгрии, и был предназначен для охоты на нечистую силу. В особенности на вампиров. И именно из него, знаменитый в будущем венгерский полководец Янош Хуньяди убил своего первого мёртвого кровососа. Не знаю какие отношения с вампирами были у Хуньяди, но насколько я разбираюсь в средневековом стрелковом оружие, этот роскошный арбалет был сделан во Франции, и лет так на сто позже. И предназначался он не для того чтобы пробивать стальные доспехи отжившей к тому времени рыцарской кавалерии, а действительно для охоты. Только охоты не на вампиров, а самых обычных косуль и оленей пасущихся в лесных владеньях какого-нибудь аристократа. Но зная это, я не стал разочаровывать пылкого юношу Рафаэлло. Пусть думает что его антивампирский арбалет теперь превосходно служит нашей прекрасной вампирше. * * * Северное Сияние - без сомнения одно из самых прекраснейших и невероятных зрелищ которые мне довелось наблюдать. Я конечно же знал, что такое удивительное природное явление регулярно происходит в северных полярных широтах. Но слышать и читать об этом совершенно не то, что видеть собственными глазами. Воистину, это было необыкновенно-величественное и завораживающее зрелище! Прекрасное и одновременно тревожное. Тёмное полярное небо, расцвеченное зелёными всполохами и протуберанцами, представлялось мне грандиозной, гигантской короной, венчающей всё северное полушарие. Оно словно бы манило и пленяло неведомыми великими тайнами. И утверждало, что истинную красоту может создавать только сама природа. Почему-то мне подумалось что созерцать Северное Сияние надо непременно под звуки органной музыки. Старый нойда Николай ещё пару раз приглашал нас к себе в чум обедать. Сидеть в смрадном, закопчённом чуме, жевать жёсткую вяленную оленину и бесконечно пить водку, показалось мне удовольствием весьма сомнительным. Я и Фергюсон, под какими-то благовидными предлогами отказались, а Воронов с увязавшимся с ним Даванцати ходили. Наш русский друг считал, что старый нойда может владеть какими-то тайнами связанными с прошлом этих мест и собирался выудить их у старика. Пылкий итальянский юноша Рафаэлло Даванцати, потерпевший в прошлый раз алкогольный конфуз, считал теперь священным долгом реабилитировать себя и доказать, что он не мальчишка а настоящий мужчина. Сделать это, он собирался только одним способом - доказать Воронову что он тоже умеет пить. Не знаю, выяснил ли Воронов то чего хотел, но для Даванцати всё повторилось в точности. Его снова, едва живого пришлось тащить на руках в палатку. Всем было невероятно смешно, но чтобы не расстраивать юношу, мы сделали вид что не заметили его повторного конфуза. Глава10. История рассказанная старым нойдой: Странствия саамов. Война «Железных людей» с «Остроухими». Меряченье. Когда, на следующий день мы снова получили приглашение Николая, отказываться было уже не вежливо. Больше всего жаждал попасть на этот варварский банкет Васька-лопарь, но его-то как раз и не пригласили. Уж не знаю, чем он так не понравился нашему хозяину, но тот явно его игнорировал. Как оказалось, у старика где-то был припрятан собственный и весьма не малый запас водки. Во всяком случае когда мы вошли к нему в чум, среди расставленных на медвежьей шкуре деревянных и глиняных тарелок с различными угощеньями возвышались целых три бутылки явно не из наших запасов. В начале, старый нойда вновь попытался отговорить нас от дальнейшего путешествия. Но на этот раз он действовал без особого упорства, словно-бы просто выполняя некую обязанность. Потом он заявил что завтра приедут его сын и внук, и если мы до сих пор не передумали, то ещё через день мы сможем получив проводника, продолжить свой путь. Эта новость изрядно нас ободрила, хотя было совершенно не понятно откуда старик получил известия о скором прибытии его родственников. Ну не с голубиной же почтой? Тем более, что никаких голубей я в этих местах не видел, а с нашего появления здесь, ни один новый человек не посещал стойбище. Что это - ещё одна тайна Русского Севера? Когда Николай уже изря