Пейве. Вы не ошибётесь и не пройдёте мимо. Рядом со священной скалой, на камне лежит череп древнего зверя Хига с огромными кривыми зубами. Я уже говорил что в глубокой древности их было много по всему северу. - Мамонта что ли? - спросил Воронов. - Я не знаю как этого зверя называют русские, но для нас это Хиг. На скале, под изображением Пейве вы найдёте большую дыру. - Старик развёл руки и начертил в воздухе четырёхугольник. - Вот такую. Вам надо насыпать туда побольше табака и воскурить его. Так вы сделаете уважение богу Пейве и духам обитающим в ущелье. Затем повесьте на правый клык Хига мой амулет. Если сделаете всё правильно, то, возможно, мёртвые нойды позволят вам продолжить путь. И мать смерти Ябме-акко-абимо не получит ваши души раньше положенного времени. А теперь отправляйтесь в дорогу, я всё сказал. * * * - Что ж вы такое пили, господин барон, - с весёлым ехидством спросил Гельмут Байер. - Вчера, уж извините пожалуйста, но вы все выглядели как сумасшедшие. Или, может быть, здесь воздух такой? Вон, Дитрих вроде не пил с вами, а выглядел дурак-дураком. Вылез из палатки и танцевал под луной. - Да не пил я ничего, - процедил Дитрих сквозь зубы. - Может быть это тот старый чёрт подмешал нам что-то в похлёбку. У этих чёртовых язычников что живут на севере, кажется принято пить настойку из мухоморов. Вот от неё и мерещится всякая чертовщина, - сплюнул он от досады. - А ты, Гельмут, вчера ночью что-нибудь чувствовал?- спросил я. Мне показалось что вечно мрачный и задумчивый мужчина как-то заметно повеселел. Вот и сейчас, в ответ на мой вопрос он вздохнул и улыбнулся. - Нет, господин барон, я просто спал и ничего не чувствовал. - А улыбаешься отчего? - Да так... Сон мне приснился... - Ну-ну, судя по всему сон был хороший. Давай рассказывай. - Мне приснилось что уже наступило Рождество. И нахожусь я не здесь, а у себя дома в нашей деревне. И светло там очень... Повсюду множество свечей горит, я было даже возмутился такому расточительству. Камин жарко пылает, а посреди главной комнаты стоит и сверкает украшениями рождественская ёлка. И жена моя... Ирма, стоит живая и тоже такая вся светлая. А рядом с ней мой сынишка... тот что так и не родился. Я его Петером хотел назвать, в честь своего отца. И оба они мне машут, словно зовут к себе. И знаете, господин барон, так мне вдруг хорошо стало... - Вот, те на, - испуганно прошептал Дитрих. - А сон то, господин барон, ему как раз на пятницу привиделся. Вот беда. Это ж надо... не к добру это, когда покойники снятся. - Произнеся это он перекрестился. Тут я был полностью согласен с Дитрихом. Мне тоже не понравился сон Гельмута. Совсем не понравился. Уж очень хорошо я знал из своего, пусть и не очень большого военного опыта, чем подобные сны заканчиваются. * * * Следующие два дня прошли в утомительных переходах. Двигаясь на лыжах по девственной тундре мы ощущали себя этакими первооткрывателями. Возможно, что не считая саамов, мы и были первыми цивилизованными людьми в этих краях. Свою мысль я высказал Владимиру, но он меня не поддержал. - Не обольщайтесь, барон, пусть вы и считаете саамов дикарями, но и кроме них здесь побывало множество народа: Тут и шведские солдаты, и норвежские промышленники, голландские и английские купцы. Я уж не говорю о новгородцах. В старину тут была их исконная волость Тре. Так что и новгородские купцы, и ушкуйники хорошо знали здешние территории. В четырнадцатом и пятнадцатом веках они постоянно воевали за эти земли с норвежцами. - Но места здесь какие-то уж совсем не приветливые, - заметил я. - Не то слово, дорогой барон, не то слово, - сразу согласился русский. - Недавно я прочитал «Калевалу» Элиаса Лённрота. Не доводилось? - Нет. Даже никогда не слышал о нём, - признался я. - Про что пишет? - Лённрот прославился тем, что собрал множество финских а так же карельских сказаний и песен. А после объединил их в одну книгу. Он издал её под видом древнего и оригинального эпоса этих народов и назвал «Калевала». Если вы любите старинные легенды, то советую прочесть. Кажется его книгу уже перевели на немецкий... а на шведский то уж точно. Так вот, оказывается в древних карело-финских сказаниях, эти места были хорошо известны, и назывались Похъёла. - Звучит красиво, будто женское имя. - Похъёла - это страна вечного мрака, - мстительно пояснил Воронов. - И располагалась она, по их поверьям, именно на Кольском полуострове. Мрачнее этой земли может быть только царство мёртвых - Туонела. - Ну, судя по тому, что рассказал наш, любящий огненную воду, друг они были недалеки от истины. Тут, чего доброго, действительно в мёртвых нойд поверишь. Унылый пейзаж в самом деле напоминал некую страну вечного холода и беспросветного мрака. Заснеженное пространство расстилалось перед нами во всей своей первозданной чистоте и полном безмолвии. Лишь изредка виднелись торчащие из земли невысокие скалы, и странные рукотворные сооружения из поставленных один на другой плоских больших камней. Кажется здесь их называют «сейдами». На вечернем привале Катарина вновь заявила что чувствует чужое присутствие. Словно кто-то идёт по нашим следам, и издали следит за нами. - Уж не мёртвые ли нойды?! - иронично усмехнулся Воронов. - Это не повод для насмешек, Владимир, - одёрнул его я. - Господа Катарина, как вы знаете, обладает рядом специфических возможностей недоступных для обычных людей. - Это Куйва за нами идёт! - воскликнул Васька-лопарь. - Куйва заберёт наши жизни! Он сломает нам спину и рёбра, и прямиком отправит к Ябме-акко-абимо. - Да заткнись уже! - прикрикнул на него Воронов. - Надоел со своим Куйвой, трус несчастный! - Куйва?! - встрепенулся Егор- Ёукка и о чём-то быстро и испуганно залопотал с двумя другими саамами. - Похоже, этого Куйву они боятся больше чем мёртвых нойд, - нахмурился русский. - Не знаю как вы, а я бы не прочь посмотреть на этого сокрушителя чужих рёбер и позвоночников. - Будьте аккуратнее с вашими желаниями, иногда они сбываются, - пробурчал Фергюсон. - Ещё накличете на нас беду. - Не знаю как насчёт Куйвы, но это точно не мёртвые нойды, - Катарина пошевелила веткой угли в костре. - Ходячих мертвецов я бы давно почувствовала. Нет... это что-то живое. На следующее утро Егор-Ёукка объявил нам что дальше лопари не пойдут, так как там начинаются запретные земли. Дед же ему строго настрого приказал не соваться туда ни ногой. Саамы нагрузили своих оленей и поспешили в обратную сторону. Винить за это я их не мог. Суеверия и первобытные страхи передаваемые из поколение в поколения крепко засели в головах этого полудикого народа. Ещё на протяжение всего предыдущего перехода, я заметил как с каждой пройденной милей наши саами становились всё более мрачными и суетливыми. Последняя же ночёвка и вовсе лишила их остатков мужества.