Неожиданно в кармане запиликал телефон, выдавая мелодию детской песенки о друге: если с другом вышел в путь, если с другом вышел в путь, веселей до-ро-га… Это означало, что звонит Стас Крячко. Голос Станислава звучал бодро и жизнерадостно:
– Лева, привет! Как ты там? Петруха еще не звонил?
– Привет! Петруха не звонил. А что, он должен был позвонить? – уточнил Гуров.
– Ну-у… Так… Вчерашний проверяющий вроде бы нами остался недоволен. Так же? Скорее всего, Петрухе он «накапал» на мозги. А у Петрухи – ты это и сам хорошо знаешь! – реакция, малость, с «тормозом». У него ж так: если с вечера нервы ему кто-то потреплет, то взорвется он утром – не раньше.
– А если проверяющий «капать» не стал? А? А вдруг он мужик дельный и толковый? – немного поерничав вслух, Лев мысленно согласился со Стасом, что Большанский «накапать» может вполне – уж очень старательно он вчера буквоедствовал, придираясь к каждой мелочи.
Ну а в том, что Петруха с его подачи взорвется «как триста тонн тротила» – можно быть уверенным, и к гадалке не ходи! Начальник главка угрозыска генерал-лейтенант Орлов был человеком болезненно принципиальным. Для него престиж его «конторы» был высшим мерилом ценностей. Когда кто-то из сотрудников главка допускал нечто, идущее вразрез с общепринятыми нормами морали, Петр Орлов рвал и метал. В такие минуты к нему лучше было не приближаться. Даже самым близким друзьям, таким, как, например, полковники Гуров и Крячко. Хотя… Кстати, именно эти двое и могли угомонить «вышедшего из берегов» генерала. Лишь они знали, как именно урезонить и призвать своего друга Петруху к душевному равновесию.
На предположение Гурова о том, что Большанский вообще-то мог и не «зарядить» Орлова избытком негатива, Крячко ответил лишь саркастическим смехом и, бросив в мобильник:
– Увидимся! – отключил связь.
Уже выходя из подъезда во двор, Гуров услышал доносящуюся из кармана хорошо знакомую бессмертную мелодию: «Как хорошо быть генералом, как хорошо быть генералом, лучше профессии я вам, сеньоры, не назову!..» Это был рингтон, извещающий о желании пообщаться с ним его непосредственного «босса» и одновременно старого приятеля, начальника главка угрозыска, генерал-лейтенанта Петра Орлова. Судя по голосу, Петр (или, как его меж собой именовали Лев со Станиславом – Петруха) был чем-то весьма озадачен. Обменявшись приветствиями, Орлов тягостно вздохнул и известил:
– Тут, Лева, понимаешь ли, дело «нарисовалось»… М-м-м… Без преувеличения, очень и очень значимое. Но и, я бы так сказал, чрезвычайно каверзное…
«Опа! – мысленно удивился Гуров, ожидавший заочных упреков в отсутствии должного уровня начальствопочитания к заезжим проверяющим. – Вот это «сюрприз»! Это что же, он нам собирается новое дело «подогнать»? А что будем делать с теми завалами, что уже накопились?..»
Да-а-а, в главке никогда не заскучаешь! Тут – как всегда: чуть что – свистать всех наверх, латать пробоины и штопать паруса! Атас, пацаны! Все, уже намеченные дела можно отправить в общеизвестный «долгий ящик» и засучить рукава в предвкушении форс-мажорного «нежданчика». И что же это за «подарок судьбы» им выпал?
Вздыхая и кряхтя, Петр пояснил, что ему буквально минут пять назад позвонил первый зам Самого, который и дал ценное указание: взяться за расследование причин смерти академика Семигорова.
– Кого? Семигорова?!! – ошарашенно переспросил Лев, дивясь тому, как все неожиданно совпало: только что он услышал об академике по ТВ, и уже – вот оно, готово внеочередное задание. – О его смерти только что рассказали в столичных новостях. Обалдеть! И что же в его смерти такого криминального?
– О нем уже рассказывали в утренних новостях? – теперь удивился и Орлов. – Ну и ну! Быстро работают наши СМИ! Пропустил. Надо будет включить свой телик. Кстати, Лева, что-нибудь говорили о причинах случившегося? Диагноз, заключение медиков озвучивали?
– Да, врачи «Скорой» установили у Семигорова обширный инфаркт, – пояснил Гуров. – Пытались его реанимировать, но он умер. Так, в чем там закавыка-то?
– Понимаешь, по словам зама, ему ни свет ни заря позвонила вдова умершего. Где уж она раздобыла его телефон – я не знаю. Но она уверена в том, что ее мужа чем-то отравили. – Петр сделал многозначительную паузу. – Ну да, человек он был в годах, уже девятый десяток шел. Но, как утверждает вдова, он вряд ли мог умереть по естественным причинам. Вроде бы усопший придерживался здорового образа жизни, занимался спортом, спиртным не злоупотреблял… Да, он и сам был твердо уверен в том, что доживет до ста лет. Кстати, по словам вдовы, академик в этом году проходил плановую диспансеризацию, и врачи дали заключение, что его биологический возраст не превышает пятидесяти лет. Такие вот дела. Так что, Лева, отказы от этого расследования не принимаются – это приказ министерства. Работать будете на пару со Стасом. Приедешь в контору – зайди ко мне.