Хосе побежал обратно, Эдельман последовал за ним. Коттен вместе с Полом и Ником тоже отправились туда. То, что вызвало такой восторг у Хосе, могло стать столь желанной изюминкой — она украсила бы свой материал и убедила телеканал давать ей работу и впредь.
Шагая по вытоптанной тропе, Коттен вдыхала пряный запах гниющей листвы. На такой высоте из-за горных облаков все было пропитано влагой.
Вскоре из тумана проступило первое из древних строений. За последние несколько дней было раскопано здание, которое, как считал Эдельман, являлось религиозной постройкой. Хосе ворвался на территорию раскопок, не переставая говорить, и направился к этому строению.
— Там. — Он указал пальцем на толпу меднокожих людей вокруг раскопа. — Расступитесь! Кутирий! Дайте пройти доктору Эдельману.
Эдельман опустился на колени на краю раскопа.
— Кисточку! — приказал он, вытянув руку.
Жестом ассистента хирурга Хосе передал ему четырехдюймовую кисточку.
Эдельман осторожно стряхнул тонкий слой буроватой земли.
Коттен встала у него за спиной и нагнулась, пытаясь рассмотреть, что там на дне. Она услышала, что у Эдельмана перехватило дыхание, когда он сел на корточки.
— Что это? — спросила Коттен и обернулась к Полу: — Ты снимаешь?
Пол показал поднятые большие пальцы и включил на цифровой камере «Сони» режим записи в максимальном разрешении. Тихий шум работающей камеры слился с шелестом ветра в вершинах деревьев.
Коттен снова повернулась к Эдельману и заметила радужные блики на предмете. Даже сквозь слой земли было видно, что он явно не отсюда, он чужд этим старинным развалинам. Он отражал пробивавшийся сквозь облака солнечный луч и сверкал поразительными цветами.
Эдельман достал из кармана лопатку и бережно окопал предмет.
«Что это, стекло?» — мелькнула мысль у Коттен.
Очистив края, Эдельман подсунул пальцы под предмет и оторвал его от земли.
— Дай что-нибудь, обернуть его.
Хосе перевел распоряжение, и один из рабочих бросил археологу полотенце.
С ловкостью, приобретенной за годы работы, Эдельман извлек объект и завернул его в ткань.
— Потрясающе, — прошептал он. — Когда вернутся Ричард и Мария, они просто…
— Что это? — спросила Коттен.
Эдельман встал, держа предмет в руках, словно спеленатого ребенка.
— За всю свою карьеру я не видел ничего подобного.
Хрустальная табличка
Тьма окутывала горные хребты, холодало. Днем ярко светило солнце, и воздух был свежим, но по ночам температура падала до пятидесяти градусов, а то и ниже[8]. Коттен озябла и плотно закуталась в свою парку. В такие вечера, как этот, горный перуанский лес был окутан мглой и тайной. Хосе как-то рассказал о местном поверье, что в облаках есть дорога, ведущая в иной мир.
Коттен, Пол, Ники Эдельман собрались под лампой у его палатки — в темноте слышались жужжание генератора и голоса местных рабочих, доносившиеся со стороны раскопа.
Эдельман указал на две покрытые слоем земли раковины, в которых были проделаны отверстия.
— Музыкальные инструменты. Рожки. На них играли индейцы чавин, — пояснил он. — Чавин известны как первые обитатели Перу.
Он приподнял лежавший рядом с раковинами камень с углублением посередине.
— Ступка. Возможно, использовалась для того, чтобы толочь семена вилки.
— А что такое «вилка»? — спросила Коттен.
— Такое дерево. Они обжаривали его семена, обладающие галлюциногенным действием, и толкли в порошок. Вдыхали его через узкие полые кости или просто вдували в ноздри друг другу.
— Что я тебе говорил насчет листьев коки? — заявил Ник. — Эти ребята тысячелетиями ловили кайф.
Эдельман проигнорировал реплику Ника.
— Но сегодня на раскопках мы нашли нечто действительно из ряда вон выходящее, — продолжал археолог. — Я уже осмотрел этот предмет перед тем, как позвать вас.
Пол включил камеру и стал записывать, а Ник принялся регулировать уровень громкости портативного диктофона. Над головой Эдельмана он держал маленький подвесной микрофон. Коттен, чтобы выбрать лучшую точку обзора, обошла стол кругом, но Эдельман держал предмет завернутым в непроницаемую ткань.
— По некоторым признакам мы видели, что в этом месте есть нечто необычное, — сказал Эдельман, глотнув виски. Он был единственным в лагере обладателем настоящего стеклянного стакана, утверждая, что консервативное английское воспитание не позволяет пить хороший виски из пластикового стаканчика. Это несерьезно.
— По каким признакам? — спросила Коттен.